Это была оценка России ещё Александра II «Освободителя». После того как казнённого отца в марте 1881 года сменил сын — Александр III, ситуация лишь усугубилась, и из высшего эшелона власти при Александре III пришлось уйти даже Милютину.

При Петре Великом сенатор Яков Долгорукий, несогласный с уже подписанным царём указом, мог разорвать этот указ на глазах самого Петра и получить за это благодарность! По воцарении Александра III о подобной линии поведения никто из государственных деятелей и помыслить не мог! В силу входил обер-прокурор Святейшего синода Победоносцев — учитель и самого Александра III, и его сына — будущего Николая II. Символом веры Победоносцева была формула: «Самодержавие, Православие, Народность»…

Сразу после взрыва 1 марта 1881 года Исполнительный комитет «Народной воли» в типографской листовке обратился к новому императору. Силы народовольцев, и до 1 марта постоянно ослабляемые арестами и казнями, были на исходе. Желябову, Перовской, Михайлову, Кибальчичу и Рысакову предстояла казнь, другим — крепостные казематы. Но к царю революционная Россия обратилась громко, и обращение её, в практическом отношении не «сработавшее», читали с сочувствием многие, да оно того и заслуживало.

«Ваше Величество! — говорилось в нём. — Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, Исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной…

Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью… Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы «шайки» может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов…

…Отчего же происходит эта печальная необходимость кровавой борьбы?»

Вопрос деятели «Народной воли» задавали по существу, им задавалось всё здоровое в России, и народовольцы на него отвечали — тоже по существу:

«Оттого, ваше величество, что теперь у нас настоящего правительства в истинном его смысле не существует. Правительство по самому своему принципу должно только выражать народные стремления, только осуществлять народную волю. Между тем у нас — извините за выражение — правительство выродилось в чистую камарилью и заслуживает названия узурпаторской шайки гораздо более, чем Исполнительный комитет… Императорское правительство… отдало массы во власть дворянству; в настоящее время оно открыто создаёт самый вредный класс спекулянтов и барышников…»

Из сказанного следовал логичный вывод:

«Из такого положения может быть два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу…»

Здесь открыто говорилось о том, что Милютин высказывал «про себя»… Однако ответом был манифест царя от 29 апреля 1881 года, написанный Победоносцевым, где провозглашалось укрепление самодержавия. Иными словами, Александр III и его окружение нашли третийвыход: искусственно подпереть подгнивший царизм и загнать революцию в подполье. В тактическом отношении, в масштабе текущего времени это обеспечивало царизму, отвергшему обращение к нуждам народа, временную стабилизацию. В стратегическом отношении, в масштабе исторического времени — это обеспечивало царизму неизбежный и по историческим меркам скорый крах.

Народовольцы призывали к свободным всесословным выборам в условиях свободы слова и сходок, а царь заявил, что не будет допущено никакое общественное участие в делах государственного управления. И даже такой супермонархист, как генерал Епанчин, автор мемуаров «На службе трёх императоров», признавал, что Победоносцеву «по праву можно присвоить титул» «злого гения России»…

С генералом от инфантерии Епанчиным нельзя было не согласиться! Но, спрашивается — а все эти генерал-адмиралы-константины, министры-«городовые», лайонеллы-шакалы ротшильды, штиглицы и стекли — они что, были добрыми русскими гениями? А те, кто их до власти над Россией допускал, все эти венценосцы, они что — тоже ни при чём?

В своей статье «Власть и начальство» Победоносцев писал:

«Власть как носительница правды нуждается более всего в людях правды, в людях твёрдой мысли, крепкого разумения и правого слова, у коих да и нет не соприкасаются и не сливаются, но самостоятельно и раздельно возникают в духе и в слове выражаются. Правый человек есть человек цельный — не терпящий раздвоения. Только такие люди могут быть твёрдой опорой власти и верными её руководителями».

Сами по себе приведённые выше слова выражали верные, глубокие идеи и замыслы. Но, сказанные одним из идеологических столпов России Александра III, эти слова с учётом реальной ситуации с «людьми власти» в России конца XIX века, в преддверии возвышения фигур типа Витте, звучали издевательски, а скорее — даже зловеще! Нерв эпохи Николая I и Александра II определяли прямые антиподы идеала Победоносцева. И вот теперь наступала аналогичная эпоха Александра III Последнего, а за ней — и Николая II Последнего…

В этих финишных десятилетиях русского царизма дела гнусные были перемешаны с делами славными. Один из примеров тому — дореволюционная история завода «Русский дизель». Впрочем, такое название завод получил уже в советском 1919 году, что тоже вполне символично.

Завод был основан в Петербурге в 1849 году как чугунолитейный, механический, судоремонтный. С 1870 года — это завод Нобеля, производил вооружение и боеприпасы по заказам военного ведомства, а также токарно-сверлильные станки, паровые молоты, гидравлические прессы.

С 1878 года завод начинает также производить оборудование для нефтяной промышленности и первые в мире железнодорожные вагоны-цистерны для транспортирования нефти и керосина, а в 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель на сырой нефти.

В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе — нефтеналивном судне «Вандал»…

Славная история одного лишь завода, и за ней — не только деньги Нобеля, Россией же и обеспеченные, а прежде всего талант, труд, мысль и пот русских людей. Но как подло и гнусно русскую силу то и дело умело направляли не вперёд, а вбок — так, чтобы она расходовалась для России впустую, зато обеспечивала успех и могущество другим.

Русские приоритеты властью не поддерживались, а в итоге или перехватывались зарубежными конкурентами, или хирели и глохли. К началу ХХ века Россия всё более широко выходила во внешний мир, но там её втягивали в авантюры. И всё более авантюрной становилась политика России на Дальнем Востоке, а точнее — за пределами уже прочно, естественно русского, «муравьёвского» Дальнего Востока.

У РОССИИ на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей на русский Восток в избытке поставляла Центральная и Северная Россия — достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться. Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь он дал России не одного героя Русской Америки. Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше — на Алеуты, на Аляску, на Курилы, делая их русскими… Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли по левому берегу Уссури.