Инкомо промолчал. Его томило жуткое предчувствие: если Тасайо ответит отказом на предложение Мары, то даже это будет полностью отвечать ее желаниям. Первый советник поклонился, повернулся и отправился посылать сообщение.

* * *

Этот ветер в Империи называли «бутаронг», что в переводе с древнего языка народа цетачи означало «ветер из преисподней». Он дул целые дни и порой недели подряд. Его иссушающие шквалы налетали с дальних гор резкими воющими порывами. В жаркое время года такие ветры могли высушить мясо или сочный плод за считанные часы. Зимой ветер приносил стужу, по ночам заставляя людей жаться к огню и наворачивать на себя вороха одежды. Когда дует бутаронг, на собак нападает бешенство и демоны разгуливают по земле под видом людей — так сказывали в народе. Бывало, мужья с воплями убегали в ночь, и больше их никогда не видели, а женами овладевала тоска, доводящая иных до самоубийства. Множество легенд ходило о сверхъестественных существах, появлявшихся под вой бутаронга. Поговаривали, что в такие ночи Империю посещает Серый Человек — страшилище из древних мифов. Одинокому путнику при встрече с ним приходится отгадывать загадку, и того, кто даст верный ответ, ожидает награда; но если путник не найдет разгадки, то не сносить ему головы. Вот такие рассказывали истории о бутаронге, сухом резком ветре, что дул в эту ночь.

Вне городских стен, на вершине холма, стояли под яркими звездами одна напротив другой две небольшие армии. Полоскались на ветру знамена; чадили факелы, и их мечущееся пламя сумятицей света и теней играло на застывших в мрачном напряжении лицах. Перед неподвижными рядами замерли в ожидании офицеры в шлемах с плюмажами, а во главе каждой армии стоял властитель: женщина в мерцающих зеленых шелках, усыпанных изумрудами, и худощавый мужчина, напоминающий сильного хищника, в черных блестящих доспехах с черными и оранжевыми металлическими накладками.

Точно посредине между двумя отрядами стоял имперский герольд; его белая форма четко виднелась в свете ущербной луны. Зычным голосом, перекрывающим шум ветра, он провозгласил:

— Да будет всем известно, что в городе и окрестностях объявлен Имперский мир! Никому не дозволено вынуть меч ни в гневе, ни для мести. Так повелел Свет Небес! — Повернувшись к отряду Тасайо, герольд произнес ритуальным речитативом предписанные фразы:

— Эта госпожа высокого ранга и благородного происхождения заявляет, что явилась сюда для переговоров с тобой ради блага Империи. Признаешь ли ты это, господин?

Тасайо склонил голову; имперский посланец счел этот знак достаточным и обратился к Маре:

— Госпожа, этот властитель принимает твое предложение о переговорах ради блага Империи.

Исполненный по всем правилам церемонный поклон Мары подчеркнул неучтивость ее врага.

Герольд принял все как должное без лишних слов. Его положение между двумя заклятыми врагами, давшими обет кровной мести, было крайне опасно, и он это отлично понимал; имея дело с двумя столь родовитыми вельможами, можно было бы смело положиться на фамильную честь, но достаточно одной горячей головы в рядах простых воинов, и резни не миновать! Имперскому посланнику требовалась вся его выучка и твердость, чтобы спокойно обратиться ко всем, кто мог его услышать:

— В чем состоит высочайший долг?

— Служить Империи, — хором ответили присутствующие.

Герольд скрестил руки, тем самым подав сигнал, что участникам предстоящих переговоров пора приблизиться друг к другу. В этот момент со стоном, напоминающим погребальную песнь, налетел новый шквал бутаронга. Не желая усматривать в этом дурное предзнаменование, герольд завершил начальную часть церемонии:

— Госпожа моя и господин мой, я буду ждать в отдалении, дабы вы могли поговорить без помех.

Он ретировался с поспешностью почти непристойной, оставив Мару лицом к лицу с Тасайо; их разделяло расстояние не более двух шагов.

Понимая, как трудно сохранять достоинство, когда приходится перекрикивать шум ветра, Мара предоставила Тасайо начать разговор. Как и следовало ожидать, он не снизошел ни до изъявлений вежливости, ни до приветствий. Его тонкие губы чуть изогнулись, а глаза сверкнули в неверном мерцании факелов, как у сарката.

— Мара, такого поворота событий я не предвидел. — Он обвел рукой необычную сцену с застывшими в противостоянии воинами. Только знамена, хлопающие на ветру, казались сейчас живыми. — Я мог бы вытащить меч и разом покончить со всей этой затянувшейся историей.

— И навеки запятнать честь рода? — в тон ему дерзко отвечала Мара. — Вряд ли, Тасайо. — Ее голос стал суше. — Это означало бы, что ты зашел слишком далеко… — она сверлила его темными глазами, — даже для Минванаби.

Смех Тасайо прозвучал неожиданно весело на фоне тоскливого завывания бутаронга.

— Тебе придется понять одну истину. Если у человека достаточно силы, он может безнаказанно творить все, что ему заблагорассудится. — Он испытующе оглядел ее из-под полуприкрытых век. — Мы зря теряем время. Зачем ты здесь?

— Ради блага Империи, — вновь повторила Мара. — Ты привел к стенам Кентосани и свою армию, и большую часть войска своего клана. Я полагаю, что ты собираешься воевать против императора.

Тасайо выслушал это заявление с нарочито любезным интересом, но Маре казалось, что она может осязать волны ненависти, клокочущей под тонким налетом насмешливой вежливости. Она совладала с безотчетным желанием отступить от него подальше и — хотя и не без труда — сумела сохранить самообладание. Чутье подсказывало Маре: тот, кто первым отведет взгляд, сам подстрекнет противника к нападению — совсем как у собак перед дракой.

— Ты привела с собой чуть не весь клан Хадама, — возразил властитель Минванаби обманчиво ленивым тоном. — Однако я не обвиняю тебя в Подготовке предательского нападения на Свет Небес.

В ответе Мары содержалась лишь очевидная истина.

— Я не в том положении, чтобы претендовать на белое с золотом, — отчеканила она.

Как бы признавая этот косвенный комплимент, Тасайо слегка наклонил голову, но его зоркий кошачий взгляд неотступно следил за каждым движением Мары, словно выискивая уязвимые места в ее обороне.

А властительница Акомы осмелела настолько, что бросила ему в лицо:

— Перестань заноситься, Тасайо. Твое восхождение к власти не имеет никакого отношения к достоинствам и заслугам. Просто другие претенденты выбиты из игры из-за связей с Аксантукаром.

— Это уже тонкости, — отрезал Тасайо. Он не удержался от улыбки. — Как бы то ни было, в конечном счете победа за мной.

— Не совсем. — Мара немного помедлила. — Противостояние может продолжаться без конца. А это будет на руку Свету Небес, поскольку проволочка позволит ему взять Империю под свой контроль. Имперское правительство, быть может, спит, но не последним сном. Со временем все больше властителей станет искать защиту у имперского правосудия и прибегать к помощи наместников императора. Вот и получится, что власть начнет ускользать из рук Высшего Совета. И если Ичиндар прикажет властителям рангом помельче — то одному, то другому — прислать подкрепление для поддержки Имперских Белых ради упрочения его власти, ты оглянуться не успеешь, как обнаружишь, что и сухопутные дороги, и река между твоими владениями и торговыми городами перекрыты его отрядами. Воины клана Каназаваи уже служат бок о бок с Белыми. Кто на очереди? Клан Ксакала? Далек ли тот час, когда ты останешься властителем только в пределах своих собственных земель?