другой за пальто с шапкой. А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать — некуда. Карманов нету. Кругом — живот да ноги. Грех один с номерками. К бороде не привяжешь". У героя зощенковского рассказа, как известно в итоге вышел конфуз: "Иду в предбанник. Выдают на номер бельё. Гляжу — всё моё, штаны не мои. — Граждане, — говорю. — На моих тут дырка была. А на этих эвон где. А банщик говорит: — Мы, — говорит, — за дырками не приставлены. Не в театре, — говорит. Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают — номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок — нету номерка. Верёвка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка. Подаю банщику верёвку — не хочет. — По верёвке, — говорит, — не выдаю. Это, — говорит, — каждый гражданин настрижёт верёвок — польт не напасёшься. Обожди, — говорит, — когда публика разойдётся — выдам, какое останется. Я говорю: — Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же, — говорю. Выдай, — говорю, — по приметам. Один, — говорю, — карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то, — говорю, — верхняя есть, нижних же не предвидится. Всё-таки выдал. И верёвки не взял".

Традиция с бирками старая. Ещё Гиляровский пишет: "Была еще воровская система, практиковавшаяся в "дворянских" отделениях бань, где за пропажу отвечали "кусочники".

Моющийся сдавал платье в раздевальню, получал жестяной номерок на веревочке, иногда надевал его на шею или привязывал к руке, а то просто нацеплял на ручку шайки и шел мыться и париться. Вор, выследив в раздевальне, ухитрялся подменить его номерок своим, быстро выходил, получал платье и исчезал с ним. Моющийся вместо дорогой одежды получал рвань и опорки".

Но это именно что в дворянских отделениях, в простонародных "за пятачок", просто оставляли мальца или дедушку сторожить одежду, пока взрослые или молодые помоются в первую очередь.

В Покровских банях, конечно, тебе штанов не обменяют — бани там приличные, дорогие, люди там с вокзала в рванье не приходят. Оттого, сунул я ключик с пластиковой биркой в шкафчик, да и запирать не стал. Хотя я видел разное, что выделывают с этими ключиками — в Калитниках, к примеру, они на резиновом браслете, в иных местах их пристёгивают к личной войлочной шапке, или вовсе на шею вешают.

В мыльне Покровских бань лавок мало, по крайней мере, в первом разряде (кстати, как говорят, первый от второго разряда отличается только наличием огромного плазменного телевизора). Зато лавки там беленькие, гладенькие, из искусственного мрамора, а он долго держит тепло. Купель там круглая, высокая, похожая на дачный сборный бассейн.

Но, что важно, там тебя кипятком одарят легко, а поди, подойди к банщику в Астраханских банях, попроси его чайничек поставить. Он тебе быстро напомнит, зачем китайцы термосы производят.

И, чтобы два раза не вставать:

Багратионовский проезд, 12.

+7(499)148-2604

работает без выходных 8.00–24.00

первый разряд 1400 руб./3 ч. В выходные и праздничные дни 1550 руб. (То есть, 470/520 в час, а дополнительный час 200 руб.)

второй разряд 1200 руб./3 ч. В выходные и праздничные дни 1400 руб.

Лефортовские бани

Оружейные бани

Усачёвские бани

Донские бани

Калитниковские бани

Коптевские бани

Астраханские бани

Тихвинские и Дангауэровские бани

Селезнёвские бани

Сандуновские бани

Извините, если кого обидел.

22 июня 2013

Ржевские бани (2013-06-23)

Ржевские бани со стороны могут показаться древними — ну, конечно, древними с той точки зрения, что записывает в старинные московские бани Селезни и Астраханские.

Это всё из-за красного кирпича и невысокой этажности. Непонятно, кстати, что сохранилось сейчас в теле Ржевских бань от той постройки купца Малышева, что совершилась в 1888 году.

При этом бани были, разумеется, Малышевские, а после революции стали Крестовскими — по Крестовской заставе, что находилась поблизости.

В тридцатые годы все московские банги стали номерными и "Крестовские" превратились в «Банный комплекс № 3 Дзержинского района г. Москвы». Ржевскими бани стали в 1947 году — по Ржевскому (Рижскому) вокзалу.

Московские вокзалы, впрочем, переименовывали так же часто: Ржевский вокзал побывал Виндавским (1901), от Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, затем Ржевским (1942) и Рижским (1947)

Николаевский (1851) стал Октябрьским, Ленинградским и теперь уже не поймёшь, переименовал его Якунин обратно или нет.

Ярославский (1870, 1955) побывал сперва Троицким (1862), а через некоторое время — Северным (1922).

Киевский (1934) — Брянским (1899).

Павелецкий (1900), что по станции Павелец — Саратовским (1910), а потом снова Павелецким (1940).

Белорусский (1936) значился как Смоленский (1870), Александровский вокзал (1812), а так же Брестский (1871, 1919) и Белорусско-Балтийский (1922).

Казанский (1894) был Рязанским (1862).

Савеловский (1900) — по конечной станции Савёлово, единственный не менявший названия.

Но это всё отступление — а Ржевские бани, как их не называй, бани хорошие.

Только норов у них свой — парная у них небольшая и без лавок. Хочешь греться — лезь на доски, как на подиум. Там уже старики лежат на своих простынях.

А кто тапочки не снимет, того одёрнут.

Боле всего меня в Ржевских банях потрясал хитроумный барельеф на стене раздевалки — вокзал, снующие трамваи, городовой, что хмуро смотрит на пролётку, поспешающую мимо бань (Ржевский проезд тут оснащён гигантскими фонарями и кажется много шире, чем в жизни).

Однако тут хороший повод сказать несколько слов по поводу того, как мы оцениваем бани. Дело в том, что это весьма ситуативно — можно придти в одни и те же бани, и отдохнуть душой в первый день, а в другие — страшно разочароваться. Придёшь туда, а в бане странные люди — не оценив температуры на верхних полках, они подкидывают и подкидывают. Уж всё заволокло сырым туманом, а им всё равно. Их ждёт бутылочка в раздевалке. Или вовсе нет бутылочки, а просто приятна власть над людьми, нравится им выгонять народ прочь, руководить процессом. Вот они и делают пар каждые полчаса, а сидеть в парной меж тем невозможно. А выстоишь очередь перед дверью, да пролезешь только вниз, и вот сидишь, скрючившись, а на тебя кто-то потом капает.

А в иной день — народа меньше, посетители сплошь вменяемые люди, никакой толкотни.

Или вот очень интересный мотив — географический. Дело в том, что при возвращении из бани, я всегда стараюсь минимизировать перемещение. Что толку, если тебе было хорошо, но на обратном