Голос тот, а слова – нет. Солинда никогда так не говорила.

– Наверх, Солинда. Пойдем!

На площадке второго этажа Елена заглянула в маленькую приемную. Дверь в королевские покои была уже заперта и защищена оберегами. Единственный ключ, настроенный Еленой на обереги, взяла у нее Сэра. Они с Тими проведут ночь там, в безопасности и под надзором Елены.

Комната для тренировок была убрана, а Бастидо – отодвинут к стене, откуда сердито взирал на Елену подобно отвергнутому домашнему животному. В центре комнаты стояла горящая жаровня. В углях торчали две кочерги, концы которых раскалились докрасна. В комнате также установили кровать с соломенным тюфяком, однако Елена, проигнорировав ее, подвела Солинду к стене. Она оставила кандалы, которые предусмотрительно зачаровал Фаид, у нее на руках, прикрепив путы к цепи. Наложенная самой Еленой руна оков также по-прежнему связывала девушку.

– Что ты делаешь? – спросила девушка дрожащим голосом, дергая свои кандалы.

Она начала плакать.

– Звук в этой комнате приглушен, так что никто снаружи тебя не услышит, – сказала Елена, намеренно придав своему голосу скучные интонации.

Солинда перестала всхлипывать так же быстро, как и начала.

Они встретились взглядами.

– Если ты – и правда Солинда, то мне жаль подвергать тебя такому, но я не могу рисковать жизнями Сэры и Тимори. – Елена вздохнула, и в этот раз ее голос был действительно усталым. – Мне уже доводилось допрашивать заключенных. Мне не нравится причинять им боль, но я сделаю это, если придется.

– Я Солинда!

Девушка выглядела откровенно испуганной, но это еще ровным счетом ничего не доказывало.

– Возможно. Вскоре я это выясню. – Вытащив из кармана монетку, она подбросила ее перед лицом девушки, наблюдая, как глаза Солинды сужаются. Мягко улыбнувшись, Елена убрала монетку обратно в карман и, протянув руку, коснулась лба проверяемой. Послав гностическую энергию через свои пальцы, она медленно убрала руну оков. Елена внимательно следила за реакцией девушки, заметив, что ее поза стала чуть более расслабленной. Принцесса неуверенно сжала и разжала кулаки. Ее взгляд стал направленным куда-то внутрь себя.

А… Значит, я права?

– Что ж, принцесса. – Елена полуобернулась к жаровне и сделала жест, от которого языки пламени взмыли вверх. Она уперлась руками в стену с обеих сторон от головы Солинды и уставилась девушке прямо в глаза. – Вот что я сделаю. Я возьму одну из этих кочерег и начну прижимать ее к твоему животу. Твоя плоть будет поджариваться, причиняя тебе невообразимые страдания. Я использую гнозис, чтобы ты не теряла сознание и все чувствовала. Боль вызовет реакции, которые ты не сможешь контролировать. Ты будешь непроизвольно опорожнять кишки и мочевой пузырь. Будешь орать как целый сонм демонов. Ты полностью утратишь контроль над собой, и в тот момент я узнаю, действительно ли ты та, за кого себя выдаешь.

– Ты сошла с ума! Сэра за это прикажет тебя обезглавить!

Елена сделала жест, и одна из кочерег прыгнула ей в руку. Кор всемогущий, пусть я окажусь права…

Она показала девушке раскаленный конец…

… и буквально на глазах лицо принцессы изменилось. Издав грудной рык, она изо всех своих сил рванулась вперед, щелкнув острыми сверкающими клыками, тотчас удлинившимися до нескольких дюймов. Прорыв! В какой-то мере Елена ожидала чего-то подобного и метнулась в сторону, когда острый язык выстрелил изо рта девушки. Ударившись о щиты Елены, он вновь скрылся внутри.

Щелкавшее зубами лицо бессильно шипело и рычало, вновь и вновь выбрасывая язык. Руки и ноги принцессы внезапно взбугрились напряженными мускулами. Наложенные на кандалы руны вспыхивали, не давая оборотню вырваться, хотя Елена видела, сколь отчаянными были попытки девушки сделать это. Ее конечности становились текучими – впрочем, недостаточно текучими для того, чтобы освободиться. Перевертыш плевался в бессильной ярости.

Елена взмахнула кочергой:

– Монетка, я полагаю?

Она произнесла заклинание отрицания, чтобы помешать морфическому гнозису пленницы и усилить магические оковы. Потуги оборотня с целью освободиться стали слабее. Ее платье было изорвано и залито кровью, выпущенной во время попыток перевоплотиться, однако вырваться она так и не смогла.

Полонянка уязвленно сдалась, и через несколько секунд ее мышцы обмякли, открыв взору новое тело: очень худое и противоестественно бесполое. Жидкие рыжие волосы облепляли костлявый череп. Бледные глаза сверкали из-под тонких бровей. Елена быстро вновь наложила на пленницу руну оков, запирая ее в новой форме: это было ее истинное обличье – последнее лицо, которое Фернандо Толиди видел в жизни.

– Ты даже не представляешь, как влипла, сука, – захныкал перевертыш.

– Не так, как ты. – Елена поднесла раскаленный конец кочерги к глазам пленницы, достаточно близко для того, чтобы та сжалась. – Как я могу называть тебя?

– Я – Монетка, – признал оборотень, отводя взгляд куда-то в сторону.

Монетка, легендарный перевертыш. Мужчина или женщина без возраста. Идеальная склонность к одной из самых сложных и требующих максимальной точности областей гнозиса – такая склонность, само обладание которой делает человека слегка безумным. Та, чьи услуги, по слухам, были настолько дороги, что ее практически невозможно было нанять. Та, кто обладала связями наверху. На самом верху.

– Что ты здесь делаешь, Монетка? Как Гурвон смог тебя себе позволить?

Девушка – юноша? женщина? мужчина? – презрительно сузила глаза.

– Мой клиент хотел, чтобы миссия Гайла увенчалась успехом. Я была предоставлена Гайлу в качестве подарка на время всей миссии.

Значит, связи на уровне империи. Подавив страх, вызванный этой мыслью, Елена сконцентрировалась на пленнице. Монетка могла мастерски владеть искусством морфизма, однако, похоже, была эмоционально нестабильной и ужасно боялась, что ей причинят физические страдания, страшилась мучений. Елена облегченно вздохнула; она опасалась, что ей под пытками придется вытаскивать правду из отказывающегося в чем-либо признаваться, да и вообще что-то говорить, фанатика. Монетка же, по всей видимости, готова была чуть ли не излить душу при малейшем принуждении.

– Мне нужно знать о тебе все, Монетка: кто ты, твое имя, твой пол. Сколько тебе лет, кто твои родители. На что ты способна, а на что – нет. И где настоящая Солинда.

– Только тронь меня, и мой клиент будет терзать твою душу целую вечность, – прошипела Монетка, глядя с испуганной бравадой на раскаленную кочергу.

– Однако тебе это не слишком поможет, не правда ли? – Елена поднесла кочергу к животу Монетки, остановившись в дюйме от него. – Знание того, что это ты, а не Солинда, избавило меня от любых угрызений совести, которые я могла чувствовать… Так сказать…

Монетка смотрела на кочергу, обильно потея и дрожа в своих кандалах.