а игроки, решившие использовать право железа и крови. Что им ваши выборы? Что им до мнимой неприкосновенности тех, кого не принято трогать в любой войне? Не думаете же вы, что это по приказу Дэвиса казнили Джеррита Смита и дерзкими ограблениями банков показали банкирам всю уязвимость власти денег!

– Ходили разные слухи.

– И цена им не больше потёртого шиллинга, – отмахнулся виконт. – Потомакская армия подчиняется исключительно генералу Борегару, но никак не президенту. Генерал Джексон верен ему же, а его теннессийцы готовы молиться на своего отважного генерала. Завоёванная полковником Станичем Калифорния вообще свободна от влияния кого-либо со стороны.

– Это имя мне хорошо знакомо. Он доставил множество неприятностей ещё с Чальстонской гавани.

Ричард Лайонс только и мог, что вздохнуть, глядя на сидящего перед ним президента США. А ещё подумать, что эти оторвавшиеся от метрополии провинциалы так и не смогли научиться разбираться в по-настоящему высокоуровневых политических интригах. Куда им! Только вслух он этого говорить не собирался, предпочитая медленно, шаг за шагом раскрывать перед Авраамом Линкольном подоплёку произошедшего.

– Это один из трёх, кто в самом скором времени выкинет Дэвиса на обочину истории. Пьер Гюстав Тутан де Борегар – армия. Френсис Пикенс, губернатор Южной Каролины – дипломатия и связи с хлопковой аристократией. Виктор Станич – оружейный магнат и… создатель тайной полиции, которая уже выкорчевала почти всех ваших шпионов. А вот наши ещё работают, на них он со своим верным оруженосцем, подполковником Джоном Смитом, накинуться то ли не успел, то ли не решился.

– Переворот? Во время идущей войны?

– И когда это кому мешало, господин президент? Если у тебя и союзников в руках большая и лучшая часть армии, тайная полиция и немалые деньги, то есть ли какие-то препятствия для взятия власти в свои руки?

– Воля народа… Демократия…

– Вы, американцы, носитесь с ней как с древней китайской вазой. А я вам говорю про ближайшую перспективу. Скоро будет выдавлен со своего поста нынешний военный министр в правительстве Дэвиса – Джуда Бенджамин. И это станет началом отстранения Дэвиса от власти. Поймите, генерал Пьер Гюстав Тутан де Борегар во главе Конфедерации – это приговор для США, господин президент. Вы это понимаете?

Линкольн только и мог, что кивнуть, соглашаясь со словами посланника королевы Виктории. Вздохнуть тяжко, налить себе полный стакан выдержанного виски и выцедить его, ничем не закусывая. И, после некоторых колебаний, отказаться от желания налить второй стакан… хотя бы неполный.

– Может, вы предупредите Дэвиса об угрозе?

– Это лишь ускорит события, – с ходу отмел предложение Лайонс. – Мы постараемся… избавить вас от двух главных проблем. Вы же, в свою очередь, должны будете пойти на решение, которое порадует часть ваших сторонников, но оттолкнёт других, не столь близких к аболиционистам.

– И это?..

– Прокламация об освобождении всех рабов на территории Соединённых Штатов Америки, включая те, которые объявили о сецессии. Без компенсаций владельцам, с объявлением о наделении их равными правами с белыми, включая избирательное.

Пустой стакан, который Линкольн вертел в руке, выскользнул и упал на ковёр. Глаза президента заметно округлились от изумления, достигнув отведённых природой размеров и даже попытавшись превысить возможное.

– Это… приговор. Мне тоже. Нью-Йорк, тот может и вовсе восстать!

– Вы умеете убеждать народ, потому и стали президентом, – Лайонс привычно сплетал слова во фразы, словно паутиной обволакивая ими собеседника. – Скажите им, что это вынужденная мера, что необходимо использовать всё возможное оружие против коварных южан-рабовладельцев, которые со дня на день войдут в Вашингтон, чтобы грабить и убивать. Чем более откровенна ложь, тем быстрее в неё поверят. Тем более если в ней есть доля правды. Войска конфедератов действительно могут в скором времени оказаться тут.

– Знамя либерализма… – невесело усмехнулся Линкольн. – Да, некоторые нас поддержат. Но что помешает Борегару поднять иное знамя, консервативное?

– Некому будет поднимать, господин президент. Я ведь сказал, что будут использованы наши шпионы и просто доброжелатели. Исчезнут Борегар и этот бешеный Станич – исчезнет и угроза. Дэвис – с ним вы договоритесь. Особенно когда там, на Юге, взбунтуются рабы, до которых доведут содержание вашей прокламации. Почти все священники из квакеров и баптистов, проповедующих неграм, симпатизируют идеям аболиционизма. И поднявшиеся беспорядки должны вынудить президента Дэвиса умерить аппетиты.

– Мир? Но на каких условиях? Я не хочу, чтобы меня вынесли отсюда на шесте, обваляв в смоле и перьях!

Линкольн спросил это у посла довольно скептически, понимая, что после прокламации о наделении негров гражданскими правами ему и так будет тяжело, а если ещё и мирный договор окажется не из лучших…

– Британия заинтересована в вас, господин президент. На длительное время заинтересована!

Виконт Ричард Лайонс не кривил душой. Империи действительно нужен был такой человек во главе США. В меру умный, талантливый оратор, готовый идти на компромиссы ради сохранения собственной власти. К тому же, однажды склонившись перед бывшей метрополией, такой человек сделает это и во второй раз, и в третий, с каждым разом всё меньше терзаясь по этому поводу.

Конфедерация. Даже если покушение на Борегара и Станича не увенчается успехом, её лидеров можно убедить остановиться. Вопрос лишь в том, на каких условиях получится это сделать. Британия всегда должна быть в выигрыше, независимо от вида карточной партии на большой доске и того, кто именно ей противостоит. Здесь виконт был абсолютно уверен, не допуская и тени сомнений по сему поводу.

Глава 1

КША, штат Виргиния, Ричмонд,

июль 1862 года

Безумная круговерть больших и малых дел. Именно этими словами можно описать месяц с хвостиком, прошедший с момента неудачного покушения на меня и Борегара. Или Борегара и меня, что не шибко важно, ведь от порядка слов суть не изменится. Всё это время что он, что я находились в Ричмонде, понимая, что нельзя выпускать из рук множество нитей, при помощи которых реально было держать ситуацию под контролем.

Контроль! Он сейчас был самым важным, просто жизненно необходимым. Мы буквально разрывались на части, стремясь не просто реагировать на происходящее, но и играть на опережение. Получалось? Как ни странно, в большинстве случаев ответ был положительным. Война по сути вот-вот должна была перейти в завершающую фазу. Теннессийская армия Джексона и часть Потомакской деловито выдавливали малые числом и скромные боевым духом подразделения янки из Западной Виргинии, предварительно проделав то же самое с Восточным Кентукки.

Почему не было более активного сопротивления со стороны северян? Ответ прост. Самые боеспособные части под командованием генералов Гранта и Шермана концентрировались в Мэриленде и частично в