могли привезти из Шотландии рыбаки, как некоторые эмигранты возят с собой землю из дома в напоминание о покинутой родине.

«Ворожба», — сказал отец. А песня Роджера, которой его научила Эми Маккаллум, называлась, как он сказал, «Чары по часовой стрелке».

Все это ничего не доказывало. Тем не менее она упомянула маленький костер и его содержимое в разговоре с миссис Баг, просто из любопытства. Миссис Баг прекрасно разбиралась в гэльской ворожбе.

Женщина задумчиво сдвинула брови и сжала губы, услышав описание.

— Кости, говоришь? Какие кости? Животного или человека?

Брианна почувствовала, как по спине пробежала дрожь.

— Человека.

— О, ох. Есть такие заговоры, для которых используют могильный прах или кости.

Упоминание о золе, видимо, напомнило миссис Баг о чем-то, потому что она взяла большую миску для замесов из теплой золы очага и заглянула в нее. Хлебная закваска испортилась несколько дней назад, и миску с мукой, водой и медом поставили в дымоход в надежде добыть диких дрожжей из проходящего воздуха.

Круглая маленькая шотландка хмуро посмотрела на миску, покачала головой и поставила ее обратно, коротко пробормотав что-то на гэльском. Ну разумеется, подумала Брианна, слегка развеселившись, ведь должна быть молитва для привлечения дрожжей. Какой святой заступник в ответе за дрожжи?

— То, что ты нашла возле ручья — водоросли, кости и плоский камень, — сказала миссис Баг, возвращаясь одновременно к шинковке репы и к их разговору, — это любовные чары, девочка. Некоторые называют их «злоба северного ветра».

— Хорошенькое название для любовных чар, — отозвалась Бри, глядя на миссис Баг, которая засмеялась.

— Ох, погоди-ка, удастся ли мне это вспомнить? — задала она себе риторический вопрос. Женщина вытерла руки о фартук, сложила их на талии и продекламировала в несколько театральной манере:

— Любовные чары для тебя,

Вода, вытянутая через соломинку,

Тепло твоего любимого,

И его любовь придет к тебе.

Приди рано в День Господень,

На плоскую скалу прибрежную,

Возьми с собой белокопытник

И наперстянку.

Немного угольков

В подоле платья принеси,

Да еще комок особых водорослей

В деревянном горшочке.

Три кости старика,

Недавно взятые из могилы,

Девять стеблей королевского папоротника,

Недавно срубленные топором.

Положи связку в огонь

И преврати все в золу;

Золу посыпь на обнаженную грудь любимому,

Когда дует злой северный ветер.

Обойди родовой холм,

Кругом пять раз обойди,

Даю тебе клятву,

Что любимый никогда не покинет тебя.

Миссис Баг опустила руки, взяла другую репу, ловко разрезав ее на четыре части, и бросила куски в котел. — Ты, надеюсь, не намерена такое практиковать?

— Нет, — пробормотала Брианна, чувствуя, как по спине побежал холодок. — Как вы думаете, мог это быть кто-то из рыбаков?

— Ну, что до этого, тут я не могу поручиться наверняка — но кто-нибудь точно должен знать этот приворот, он довольно известный. Хотя я лично не знаю никого, кто бы такое проделывал. Есть способы и попроще, чтобы приворожить мужчин, милая, — добавила она, наставительно указывая коротким пальцем на Брианну. — Приготовь ему хорошую тарелку репы с маслом, варенной в молоке, например.

— Я запомню, — пообещала Брианна, улыбнувшись, и попрощалась.

Она намеревалась вернуться домой, там ее ждала дюжина дел, которые нужно было переделать: от прядения ниток и изготовления ткани до ощипывания и потрошения мертвых гусей, которых она недавно подстрелила и повесила в пристройке. Но вместо этого ноги понесли ее вверх по склону, по заросшей тропке, ведущей к кладбищу.

Конечно, кто бы ни занимался ворожбой, это была не Эми Маккаллум, подумала она. Той бы понадобилось несколько часов, чтобы дойти до кладбища от ее хижины, к тому же у нее на руках был младенец. Но детей можно нести. И никто бы не узнал, что она уходила, кроме, быть может, Айдана, но мальчик не говорил ни с кем, кроме Роджера, которого боготворил.

Солнце почти село, и крошечное кладбище выглядело тоскливо: на холодную, засыпанную хвоей землю, грубые деревянные кресты и кучки каирнов легли длинные холодные тени от окружающих деревьев. Сосны и тсуги, склонив ветки, беспокойно шумели над головой, колышась от легкого вечернего ветра.

Холод пополз от копчика вверх и разлился между лопатками. Ей стало еще холоднее, когда она увидела куски свежей земли у могилы с именем Эфраима.

Глава 50

Острые края

Он должен был догадаться раньше. И догадывался. Но что он мог сделать? А главное, что ему делать теперь?

Роджер медленно брел вверх по склону, почти не замечая окружающей его красоты. Почти, но не целиком. Отдаленное ущелье, где среди лавровых зарослей приютилась ветхая хижина Эми Маккаллум, выглядело таким мрачным в запустении зимы, но весной и летом оно пробуждалось к жизни и утопало в зелени и цветах. Вид был настолько живописный, что даже тревога не могла отвлечь внимание от всполохов красного и розового, перемежающихся мягкими пятнами кремового кизила и синевой незабудок, чьи крошечные головки качались на тонких стеблях над быстрым потоком, который несся вниз вдоль горной тропы.

Наверное, место выбирали летом, цинично подумалось Роджеру. Видимо, выглядело очень привлекательно. Ему не довелось знать Орема Маккаллума, но, очевидно, он отличался не большей практичностью, чем его жена, иначе они бы знали, какими опасностями грозит уединенность в этих краях.

Происходящее, однако, нельзя было вменять в вину Эми, он не должен был перекладывать на нее ответственность за недостаток собственного трезвого суждения. В общем-то, за собой Роджер тоже не чувствовал особенной вины, но он раньше должен был заметить, что происходит, о чем судачат вокруг.

— Все знают, что вы проводите больше времени в хижине вдовы Маккаллум, чем с собственной женой.

Так сказала Мальва Кристи, вызывающе подняв свой маленький заостренный подбородок.

— Скажете моему отцу, и я всем расскажу, что видела, как вы целуетесь с Эми Маккаллум. Они все мне поверят.

Он ощутил эхо своего изумления, которое почувствовал от сказанного, — изумление, которое сменилось злостью. Это была злость на девчонку и ее глупую угрозу, но еще больше злость на самого себя.

Роджер работал в солодовне и, направляясь домой к ужину, срезал путь на повороте тропы, застав врасплох этих двоих, Мальву и Бобби, слившимися в объятиях. Они отпрянули друг от друга, вытаращив глаза, как пара потревоженных оленей: перепугались так, что это было даже смешно.

Роджер улыбнулся и, прежде, чем он успел извиниться и деликатно исчезнуть в подлеске, Мальва сделала шаг вперед —