Лицо Кантора приняло растерянный вид. Он посмотрел на Идэль так, как будто видел ее впервые.

— Девушка?… Ой, кажется, ей плохо!.. В обморок, наверное, упала… от переутомления, должно быть… у нас такая напряженная программа обучения, господин кен Аунблан, что не все с ней справляются… особенно эмигранты и гости — они ведь такие хрупкие, нежные… Ничего–ничего, не беспокойтесь, сейчас я ей помогу… — и начал спускаться по лестнице.

— Мразь… — приподнявшись на локте, прохрипел Дэвид. — Не тронь ее… — Перевел взгляд на Дильбрега. — Все ложь… все, что он сказал… Помогите… — и зашелся в кашле, выхаркивая на мраморный пол вестибюля собственную кровь.

Когда он вновь поймал взгляд Дильбрега, тот равнодушно покачал головой. Кантор довольно ухмыльнулся: учитель оказался не дураком. А может, добить Бездаря–выскочку прямо сейчас, к их обоюдному удовольствию?… Окажется ли препод настолько правильным, что согласится поучаствовать в забаве? Сомнение все ещё читалось в его глазах, когда Дильбрег сказал:

— Значит, практикуетесь на второкурсниках в боевых заклятьях, досточтимый господин кен Рейз? Похвальное прилежание. Прошу вас, продолжайте. — Дильбрег сделал широкий приглашающий жест.

Однако что–то в его тоне было не то, потому что Кантор продолжать не стал, а только напряженно, с подозрением, уставился на учителя.

Пауза затянулась. Дэвид кое–как сел — прямо на пол. Он с избытком наглотался собственной крови и все ещё продолжал выплевывал ее наружу.

— Ну что же вы, Кантор? — с отеческой укоризной пожурил ученика Дильбрег. — Продолжайте, не стесняйтесь.

— Я не…

— Неужели вы полагаете, что я стану вмешиваться? Ну что вы!.. — Учитель успокоительно махнул кистями рук, как будто подчеркивая очевидную нелепость этой идеи. — Неужели я враг сам себе?… Уверяю вас, господин Кантор, у меня и в мыслях не было мешать вам. Молодым идиотам вроде вас я многим обязан: например, мне не нужно бегать по хеллаэнским городам, разыскивая живой материал для наших практических занятий. Следующее занятие такого рода намечено у меня только через два–три месяца, но обещаю, я сохраню до этого времени вас в полной неприкосновенности внутри замедляющего заклинания… Продолжайте, пожалуйста, и побыстрее: у меня скоро начнется урок, а до этого времени мне бы хотелось обеспечить вашу безопасность… на ближайшие два–три месяца.

— Какое вам до него дело? — презрительно скривив губы, спросил Кантор. — Что вы так печетесь об этом смерде?

— До него — абсолютно никакого, — доверительно сообщил Дильбрег. — Более того, мне нет дела даже до престижа Академии, который вы — совершив убийство в ее стенах — собираетесь вымазать в грязи. Все, что меня заботит — моя скромная, личная работа с четырьмя различными группами весьма настырных учеников, нуждающихся не только в сухой теории, но и в живой, непосредственной практике… каковую работу вы, господин Кантор, любезно хотите мне облегчить. За что я вам безмерно признателен.

— Только троньте меня — и будете иметь дело с моей семьей! — процедил Кантор, чуть приподнимая руки — так, будто ждал нападения и готовился его отразить.

Дильбрег не пошевелился.

— Не думаю, что буду иметь, — спокойно сказал он. — Ваша семья не настолько глупа, насколько вы воображаете, и не станет лезть в бутылку из–за одного молодого идиота. Неписаные правила знают все… ох, простите. Кантор — все, кроме вас. Совершив в этих стенах убийство человека, который заплатил за обучение и, можно сказать, доверился нам на этот период, вы как бы распишетесь в том, что прямо–таки горите желанием стать учебным пособием на одном из уроков. Понимаете, Кантор, ваша семья будет иметь дело не только и не столько со мной, сколько со здешней администрацией, каковая абсолютно не желает, чтобы престиж Академии — а значит, и цены на обучение — резко упали вниз… Кстати, вы слышали о кен Церультах? Известная была семья. Четыреста лет тому назад их возмутили действия Академии в отношении одного из учеников, происходившего из их семьи… да–да, он, как и вы, Кантор, оказался настолько глуп, что позволил себе совершить убийство другого ученика прямо в этих стенах… в этом оплоте разума, подлинной колыбели прогресса. — Голос Дильбрега преисполнился силой, даже пафосом. — Кен Церульты были недовольны — очень недовольны — трагичной судьбой юного убийцы. Настолько недовольны, что не вняли голосу разума и — смешно сказать — решили восстановить какую–то якобы нарушенную справедливость. Например, они утверждали, что на их мальчика напали и он убил, защищаясь… и что это будто бы должно было стать причиной, по которой мы потеряли бы право использовать ткани его эфирного тела в опытах на уроке, посвященном строению, разрушению и восстановлению человеческих энергополей… И ведь заметьте, администрации не пришлось ничего делать, поскольку как раз в этот период у нас обучалась любовница одного из Обладающих Силой. Мы всего лишь известили упомянутого господина о происходящих в городке событиях, и он сам — я подчеркиваю, сам — пришел к выводу, что метеоритный обстрел может угрожать здоровью и душевному равновесию его пассии… Ну а что случилось потом, вы, наверное, знаете и без меня — была локальная скоротечная война, в ходе которой кен Церульты… я имею в виду, центральная ветвь их рода, которая и начала всю эту бузу… перешла из состояния непосредственного бытия в состояние присутствия исключительно на страницах авантюрных романов и исторических хроник… Так вот, господин Кантор де Рейз, при всем моем уважении к вам, я отчего–то убежден, что ваша семья в целом не окажется настолько глупа, что захочет разделить трагическую участь безвременно покинувших нас кен Церультов… даже ради такого откормленного и самоотверженного экземпляра, как вы.

— Ладно, — процедил Кантор, с ненавистью смотря на безмятежное лицо Дильбрега. — Хорошо…

Дэвид, только–только пришедший в себя, почувствовал, как кулак великана сжимает его, приподнимает над полом и волочет к дверям.

— …прикончу на улице. Удовлетворены?!

— Вполне, — кивнул Дильбрег, и мелодичный перезвон, разлившийся в воздухе, как бы подчеркнул его слова. — Ну вот, мне уже пора… Хотя лучше бы вы, Кантор, не ходили так далеко, право — не стоит. Понимаете, если вы нападаете на другого ученика Академии, силой уводите его отсюда, а потом… а потом он вдруг пропадает… это ведь тоже свидетельствует о нашей неспособности обеспечить безопасность учащихся, не так ли? Так что сделайте все сразу прямо здесь, так будет проще… а потом поднимайтесь сразу ко мне в кабинет. Зачем устраивать все эти погони, поиски, чистки и восстановления информационных полей, нелепые, заранее обреченные на неудачу, колдовские поединки?… Это пошло и скучно. Вы знаете, где находится мой кабинет? Нет? Западное крыло, третий этаж, четвертый кабинет справа. Как покончите с ним… или с ней… или с обоими вместе… сразу поднимайтесь ко мне наверх. Я гарантирую вам качественные сонные и замедляющие чары. Вы абсолютно ничего не почувствуете. Никаких болевых ощущений, когда мы начнем работать с вами на уроке. Никаких. Ноль. Как будто заснули и — сразу проснулись в Стране Мертвых… А теперь прошу меня простить… я и так с вами чересчур задержался. Не могу пожелать вам удачи — потому что ни одному из вас она больше не понадобится. Всего доброго.