До сих пор им удавалось избегать встречи с ним, по крайней мере когда они были вместе. Может быть, это и глупо, тем более что Кантор успел уже показаться на публике с двумя–тремя длинноногими девицами и вообще от разлуки с Идэлью горьких слез не проливал. Да, не показываться ему на глаза кен Рейзу и трусливо и глупо, но Дэвид, будь у него выбор, предпочел бы избегать встреч и в дальнейшем.

Землянин почувствовал, как напряглась Идэль, которую он обнимал за талию. Он посмотрел в холеное, красивое лицо Кантора, поймал его презрительный взгляд — и понял, что его «глупость» таковой отнюдь не была, а подсознательный страх имел вполне весомую причину.

Возможно, сегодня Кантор пребывал в дурном расположении духа, возможно, он искал этой встречи давно.

— Здра–а–аствуйте… — потянул он, перегораживая влюбленной парочке дорогу. Издевательская ухмылка гуляла по его губам, смотрел он только на Идэль.

— Здравствуй, — спокойно сказал Дэвид. Идэль молча кивнула.

— Ну и ну… — неторопливо, растягивая слова, произнес кен Рейз. Он явно наслаждался моментом. — Влюбленные голубки. Как мило… А знаешь, — с нажимом сказал он, в упор смотря на Идэль, — я был о тебе лучшего мнения. Думал, ты одна из нас. Ведь должно было же что–то сохраниться в твоей крови от великого Гельмора кен Саутита… Послушай, — тут его тон стал преувеличенно наивным, изумленным, — а может быть, в Кильбрене все спят с рабами и животными?… Тебя саму–то не тошнит, когда ты целуешь эту Бездарную обезьяну?

— Меня тошнит, когда я смотрю на тебя, — холодно ответила Идэль. Она выпрямила спину, и Дэвид заметил в ней то, чего ни разу не видел прежде: властность и высокомерие.

Сам Дэвид в этот момент отнюдь не ощущал себя героем. Герои — по крайней мере, киношные — не испытывают страха; его же внутренности скручивало сейчас это противное, мерзкое чувство… Он не боялся в пещере, полной демонов: был бой, и для страха просто не оставалось времени. Кроме того, он знал, что благодаря своему колдовскому Дару гораздо сильнее любого гиора или мирмеколеона. Но сейчас… вступать в бой с Кантором — чистое самоубийство, без всяких преувеличений: в колдовском противостоянии шансов у Дэвида не больше, чем у подростка — в рукопашном бою с морпехом.

— Не будем ссориться, — стараясь оставаться спокойным, сказал Дэвид. — Дай нам пройти.

— А мы и не поссоримся, — также спокойно, почти дружелюбно, откликнулся Кантор, не двигаясь с места. — Я не ссорюсь с рабами.

— Я не раб, — негромко произнес Дэвид.

— Нет? — Кантор улыбнулся. — А кто?

— Кантор… — попыталась вмешаться Идэль. Тот вскинул руку.

— Подожди, пусть скажет. — Теперь он смотрел только на Дэвида. — Ну?!

— Я свободный человек, — медленно и четко произнес землянин. Возникло чувство, что он подписывает свой смертный приговор.

— Вот как? — Кантор чуть наклонил голову. — Свободный?

— Да!

На поднятой руке кен Рейза едва заметно шевельнулись пальцы — и Дэвид вдруг ощутил, как страшная сила, сминая охранное поле амулета, поднимает его в воздух и швыряет вниз, к подножию лестницы. Он успел сгруппироваться и только поэтому не сломал при падении пару–тройку костей, но удар был так силен, что из него вышибло дух. В глазах помутилось.

Когда муть прошла, он увидел Идэль, из рук которой изливался смертоносный свет, и кен Рейза, левой рукой удерживающего Щит Тьмы… Губы Идэль были плотно сжаты, а сама она — содрогалась от напряжения, как натянутая струна; Кантор же стоял спокойно, даже небрежно, будто на уроке. Когда Дэвид начал подниматься на ноги, кен Рейз сделал вращательное движение левой кистью, в результате чего Щит Тьмы преобразовался в водоворот, рассеявший и поглотивший серебристые лучи Идэль. Одновременно он изменил положение корпуса, выбрасывая вперед правую руку — и сила, подобная той, что поразила Дэвида, обрушилась на кильбренийку. Идэль подняло и ударило об стену; похоже, на какое–то время она потеряла сознание, потому что чуть позже, когда Кантор отпустил ее, беспомощно скатилась вниз по ступенькам. Платье задралось, обнажив длинные ноги, которые Дэвид столько раз гладил и целовал… Поднявшись на колено, Брендом закрыл глаза, приложил одну руку ко лбу, а вторую вытянул вперед и вверх: Зрячая Молния, снабженная Когтистыми Клинками из Огня и Света, с грохотом и визгом разорвала воздух. Закричал кто–то из первокурсников, не успевших покинуть вестибюль в начале разборки: помимо разных боевых свойств, которыми наделил свое заклятье Дэвид, молния распространяла вокруг себя ярчайший свет, настолько сильный, что всякий, смотревший на нее, мгновенно слеп. У землянина не было лишнего мгновения, чтобы вызвать Око, но и без него Дэвид, пусть и не так отчетливо, мог ощущать магические потоки. Он почувствовал, как его заклятье наткнулось на что–то аморфное, неопределенное и едва ли не мгновенно было выжато, выпито, развеяно и иссушено: Кантор успел выставить Щит Тьмы. Открывая глаза и поднимаясь на ноги, Дэвид одновременно сотворил самое мощное из своих защитных заклинаний: он знал, что долго ответа ожидать не придется, и оказался прав. Однако в тот момент, когда Кровавый Молот обрушился на его оболочку, составленную из десятка Форм и всех подвластных землянину стихий, Дэвид мимолетно пожалел о том, что потратил свой последний ход на защиту… возможно, следовало бы ударить ещё раз — вдруг все–таки удалось бы достать Кантора?… Его оболочка была сметена сразу, будто стена песочного замка, смываемая океанской волной. Бороться с урожденным магом — все равно что бороться с приливом. Схожее ощущение, наверное, испытывали охранники, натасканные и вооруженные Эрбаном и Каи, когда Лайла давила их, одного за другим, тратя на каждого по одному заклятью, не больше.

Проломив все барьеры, Кровавый Молот обрушился на Дэвида, опрокидывая на спину и вминая в пол. Разом лопнули кровеносные сосуды в носу, из ушей хлынула кровь, кожа на лице раскрылась, из множества пор выступила кровавая влага. Он ослеп — и на телесном, и на более «тонком» плане реальности; выставляя перед собой руки в тщетной попытке защититься, он понимал, что второго удара не переживет.

Но второго удара не последовало, вместо него пустынное пространство вестибюля прорезал сухой и холодный голос:

— Что тут происходит?!

Дэвид не сразу узнал говорившего, но то, что ситуация изменилась, ощутил немедленно. Провел рукой по лицу, шепча исцеляющее заклятье.

— Ничего особенного, господин Дильбрег, — откуда–то издалека донесся вежливый голос Кантора. — Господин Брендом попросил меня показать ему одно боевое заклятье, которое его очень интересовало… конечно же, я не мог ему отказать…

Дэвид помотал головой. Мутные пятна постепенно обретали формы двух человеческих фигур. Дильбрег, как всегда, в красном и черном, и Кантор, почти такой же высокий и намного более мускулистый, чем преподаватель прикладной ритуалистики — в белой сорочке, темно–сером камзоле без рукавов и черных бриджах…

— А эта девушка?… — Черная перчатка Дильбрега указала на Идэль, по–прежнему пребывающую в беспамятстве. — Она тоже вас попросила… что–то ей показать?…