Она водила пальцами по его подбородку, исследовала очертания лица. Рунн снял завесу. Пусть видит его глаза, нос, рот. Ему это удалось. Ясный День не сняла своей завесы, но он чувствовал, как внимательно она смотрит на него, видя его настоящие черты.

Пальцы Ясного Дня коснулись его переносицы. Опустились к губам. Потом она снова поцеловала его. Самозабвенно. Рунн целиком отдался этому поцелую.

– Ты мне напоминаешь, что я еще жива, – хрипло призналась она. – Что добро еще существует в этом мире.

– День… – сдавленно произнес он.

Она вдруг зашипела и напряглась. Потом оглянулась на свой край моста.

Нет. На того самца, который однажды вытащил ее из сна, чтобы совокупиться.

Она посмотрела на Рунна. Пламя качнулось, обнажив умоляющие глаза.

– Прости, – прошептала она и исчезла.

Домой Хант и Брайс вернулись в три часа ночи, оба – в изрядном подпитии. В одной руке Брайс несла туфли на высоком каблуке, другой придерживала шлейф платья. С губернаторского бала они ушли вслед за Рунном и забрели в дешевый неприметный бар на одной из улочек Старой Площади, где продолжили угощаться виски и играть на бильярде, начисто забыв про свои изысканные наряды.

О происшествии в кладовке не было сказано ни слова. Да и что тут обсуждать?

– Я перебрала, – заявила Брайс, входя в тускло освещенную гостиную и валясь на диван.

– Это очень по-королевски, – усмехнулся Хант.

Брайс сняла и швырнула на кофейный столик бриллиантовые серьги, словно они были дешевой бижутерией. Следом туда же отправился гребень. Драгоценности поблескивали в неярком освещении гостиной. Затем Брайс отодвинула их голыми пятками, вытянув ноги.

– Давай больше не будем так делать, – сказала она.

– Не будем что? Пить виски, облапошивать твоего отца или посещать губернаторские сборища? – спросил Хант, развязывая ненавистный галстук-бабочку и подходя к дивану.

– Естественно, ходить на сборища. Облапошивать отца и пить виски непременно будем.

Хант присел на кофейный столик, поудобнее разведя крылья.

– Все могло пойти гораздо хуже.

– Да. Хотя куда уж хуже – приобрести множество врагов по цене одного.

Появление астериев имело весьма многозначительный и неприятный подтекст.

– Правда, Селистена не стала нашим врагом.

Хант приподнял ногу Брайс и стал массировать ступню. Брайс вздохнула, откинувшись на подушки. От нее так и веяло удовольствием. Задремавший было член Ханта тут же пробудился.

– Не возражаешь, если я тебе кое-что расскажу? – спросил Хант, переходя от ступни к лодыжке. – Возможно, кое-что очень альфа-придурочное.

– Пока ты массируешь мои уставшие ножки, говори что заблагорассудится.

– Договорились. – Он взялся за другую ее ногу. – А я с удовольствием побыл на этом сборище. Невзирая на дурацкий смокинг, астериев и застуканных Гипаксию и Селистену. Невзирая на все это принцевое дерьмо. Мне понравилось, что меня видели с тобой.

– Рад случаю застолбить свою территорию? – ехидно усмехнулась Брайс.

– Да. – Сегодня он позволил ей увидеть в нем хищника. – До сих пор если я появлялся на публике, то всегда один.

Это признание заставило Брайс нахмуриться.

– Шахара что, никогда не появлялась вместе с тобой?

– Нет. Я был ее главнокомандующим. На публичных выходах нас никогда не видели вместе. Да ей и не хотелось. Это поставило бы меня вровень с нею. Если не вровень, то как… важную для нее персону.

– Я думала, вы боролись за равноправие. – Брайс нахмурилась еще сильнее.

– Боролись. Но нам приходилось играть по старым правилам.

По правилам, которые до сих пор управляли жизнью и судьбами миллионов, включая жизни Селистены и Гипаксии.

– Значит, она ни разу не заявила во всеуслышание: «Эй, мир! Вот мой дружок, с которым я сплю!»

Хант засмеялся, удивляясь себе. Прежде он думал, что когда-либо будет смеяться над чем-либо связанным с Шахарой.

– Нет. Поэтому я был так… польщен, когда ты посвятила меня в свой замысел.

– Хочешь, выйдем снова и порезвимся на публике, да так, чтобы нас застукали газетчики? Тогда это будет совсем официально.

– Как-нибудь в другой раз. – Хант поднес ее ногу к губам и поцеловал ступню. – Получается, мы с тобой… вроде как поженились?

– Поженились? – Брайс вытянула руку, пошевелив пальцами. – Аталар, я что-то не вижу кольца.

Хант легонько куснул ей пальцы ног, заработав восторженный писк.

– Если хочешь кольцо, я его тебе живо достану. – Еще один поцелуй. – Какое ты хочешь? Железное, стальное или титановое?

Обручальные кольца в Лунатионе были простыми. Их ценность определялась прочностью металла, из которого они сделаны.

– Титановое, малыш, – проворковала Брайс, и Хант снова куснул ей пальцы.

Брайс дернулась, но он держал крепко.

– Эти пальчики навевают мне непристойные желания.

– Только не говори, что у тебя ножной фетишизм.

– Нет. Для меня фетиш все, что связано с тобой.

– Да ну? – Она еще глубже откинулась на подушки, отчего платье задралось повыше. – Я вызываю у тебя извращенные желания?

– Угу. – Хант поцеловал ей лодыжку. – Есть немножко.

Она выгнула спину:

– Принцу Ханту захотелось неуклюжего пьяного секса?

Он громко расхохотался, уткнувшись губами в ее лодыжку. В ее устах он еще стерпит свой новый титул. Но больше ни в чьих.

– Да. Неуклюжего траха.

Брайс высвободила ногу и встала с грациозностью балерины:

– Извлеки меня из платья.

– Как романтично.

Брайс подставила ему спину, и Хант, не вставая со столика, расстегнул длинную молнию. На золотистой коже появилось изображение Рога Луны. Он еще потянул за бегунок молнии и увидел верхнюю кромку кружевных трусиков. Молния окончилась, не дав ангелу увидеть столь желанную часть ее тела.

Брайс сама сбросила платье. Лифчика под ним не было, но черные трусики…

Хант обхватил ее крепенькие ягодицы, готовый зубами стянуть с нее трусики. Брайс тихо и чувственно застонала, отчего он принялся целовать ей поясницу. Длинные волосы Брайс приятно гладили ему лоб. Шелковистые, ласковые.

Брайс повернулась к нему лицом, и – какая удача! – Хант сразу нашел желанное место. Спереди ее трусики напоминали чудесную стрелу, указывая на райскую точку.

Он поцеловал ее пупок. Дотронулся до сосков, облизывая кожу на всем пути к ее грудям. Брайс запустила пальцы ему в волосы. Губы Ханта сомкнулись вокруг набрякшего соска. Брайс запрокинула голову. Хант крутил языком ее сосок, наслаждаясь вкусом. Руки ангела добрались до ее бедер и потянули за пояс трусиков, стаскивая их с бедер и ляжек. Его рот переместился к другому соску, который он уже не крутил, а смачно сосал. Брайс застонала, и его член тут же уперся в брюки смокинга.