Это было странное заключение: ведь ни один из агентурных источников не только не указывал на сосредоточение в этом районе большого количества войск и техники, но даже не отмечал какой-либо активности противника около Дувра. Однако, беседуя со своим заместителем и начальником британского отдела майором Зольтманном, Рёне заявил: «Какой смысл союзникам совершать длинный и рискованный путь, например из Портсмута, если они могут совершить бросок в Па-де-Кале из района Дувра, где ширина пролива составляет всего лишь 20 миль?»

Конечно, Па-де-Кале! Эта холмистая сельская местность провинций Артуа и Пикардии, упирающаяся в одноименный пролив, издавна была ареной военных столкновений. За нее боролись графы Фландрии, герцоги Бургундии, короли династии Бурбонов, французы, испанцы, австрийцы. Наконец, там разыгрывалось одно из главных сражений Первой мировой войны.

Он догадался! Рёне попросил Канариса о краткой встрече, на которой намеревался обсудить вопросы действий абвера в обеспечении организации противодействия союзникам. Сложившаяся в его голове картина еще не была полной. Он все еще нуждался в тысячах деталей, которые могли предоставить сотрудники разведки тактического звена. Он не знал точного построения боевых порядков, отсутствовали данные о снаряжении противника, тактике ведения им боевых действий – все эти многочисленные факты, учитывая которые полковник мог бы, наконец, составить окончательный вариант своего Feindbield.

Они встретились 2 февраля в бункере Генерального штаба в Цеппелине. Сохранилась захваченная позже союзниками запись их беседы. Как офицер Генерального штаба, Рёне разделял презрительное отношение Канариса к нацистскому режиму. Однако он не был высокого мнения и о возглавляемой адмиралом организации. Полковник понимал, что в сложившихся обстоятельствах было бы крайне сложно иметь на Британских островах эффективную шпионскую сеть. В то же время, по его представлениям, абвер мог бы лучше обеспечивать отслеживание сложившейся там обстановки, чем это происходило в действительности.

Каково же было его изумление, когда Канарис намекнул о существовании все еще действовавшей на территории Великобритании агентурной сети, сотрудники которой могли бы обеспечить Рёне недостающей ему информацией. «Уже сам факт, – самодовольно заявил адмирал, – что мы имеем на территории Великобритании нескольких наших людей, работающих там уже в течение трех-четырех лет, безусловно, представляет собой одну из ярчайших страниц в истории шпионажа». После пространных и ненужных рассуждений об эффективности и жесткости работы английских спецслужб Канарис, наконец, перешел к делу. Он нарисовал Рёне схему сети абвера, охватывавшей районы от Бристоля на юге до Глазго и Абердина на севере Великобритании. «Мы настолько преуспели в обеспечении работы наших людей, что даже сейчас имеем возможность… получать непосредственно с территории Англии от 30 до 40 донесений в сутки. При этом многие агенты передают информацию, пользуясь собственными радиопередатчиками, работая в условиях активных и эффективных мер электронного противодействия противника».

Канарис без преувеличения имел все основания для того, чтобы гордиться достижениями абвера в Великобритании. К началу боевых действий абвер располагал там всего одним агентом (А-3504). К 1944 году в Англии работало уже несколько групп, а также отдельные агенты, работавшие самостоятельно, – всего около 130 сотрудников разведки. Каждый из филиалов абвера в Гамбурге, Бремене, Висбадене, Париже и Брюсселе имел на территории Великобритании собственную агентурную сеть, включая находившегося на связи с бюро в Гамбурге знаменитого агента А-3725 (Хансен) и таинственную женщину-агента, действовавшую под псевдонимом Трэмп (Бродяга). Не следует путать ее с другим агентом, работавшим под тем же кодовым именем и разоблаченным англичанами. Новый Трэмп совершал регулярные поездки между Лондоном и Бристолем. «Она снабжает нас важнейшей информацией военного характера, – заявил Канарис и добавил с сожалением: – Хотя это всего лишь женщина».

Помимо всего прочего, большие филиалы абвера в Мадриде, Лиссабоне и Берне имели собственную агентуру; при этом некоторые агенты занимали ключевые государственные посты. Так, в Мадриде работала целая сеть под названием «Арабель». Она включала в себя 7 сотрудников добывающего звена, работавших самостоятельно, а также возглавляемую агентом С-319 группу, имеющую доступ к испанской дипломатической почте. Лиссабонский филиал представляла другая женщина – агент под кодовым именем Айви, также снабжавшая абвер ценной военной информацией. Кроме того, там же действовала сеть «Остро» под руководством португальского бизнесмена, добывавшего интересующие абвер сведения через филиалы своей фирмы в Англии и США.

Важные разведывательные сведения поступали из Стокгольма через группу «Жозефина», в свою очередь получавшую их из шведского дипломатического представительства в Лондоне. Сотрудник МИДа Швейцарии, он же агент Банта, имел в Берне доступ к отчетам военного атташе в Швейцарии, носителя ценнейшей информации.

Нити сплетенной службой Канариса паутины уходили в самые высокие сферы. Адмирал уверял Рёне, что один из личных секретарей Черчилля на Даунинг-стрит, 10 вот-вот будет склонен к работе на абвер. Дерзкому обаятельному А-3725 (Хансену) недавно удалось «соблазнить» сотрудницу штаба Эйзенхауэра, которой был присвоен псевдоним Мэри. Офицер польского Генерального штаба, прикомандированный к штабу полевой армейской группы США генерала Брэдли, на самом деле был двойным агентом абвера.

Построенный в годы войны со всей педантичностью, огромный аппарат продолжал функционировать. Все его сотрудники могли быть срочно переориентированы на добывание информации по готовящемуся вторжению. Более того, Канарис заверил Рёне, что с территории Испании и Португалии в Англию будут переброшены дополнительные силы разведки. Эти люди уже прошли подготовку, были проинструктированы, снабжены документами и ожидали соответствующего приказа.

Если в сложившейся обстановке настал своего рода звездный час для агентов абвера, то одновременно она представляла собой серьезное испытание для самого Канариса и всей возглавляемой им службы. Впервые за четверть века своего существования перед абвером ставилось не решение мелкой тактической проблемы, а по-настоящему сложная стратегическая цель. Его место в истории, его значимость среди других крупнейших разведывательных служб мира должны были определиться тем, способен ли абвер справиться с этой целью. От абвера зависела готовность находившегося в отчаянном положении гитлеровского Третьего рейха противостоять новым испытаниям. Не будет преувеличением утверждение о том, что победа или поражение зависели от способности абвера проникнуть под завесу тайны союзников.

В то же время этот момент истины таил в себе риск, который Канарис в душе представлял себе очень хорошо. В Англии ему противостоял противник, у которого, выражаясь терминами карточной игры, было на руках слишком много козырей.

Серьезную дилемму, стоявшую перед адмиралом Канарисом, разрешил сам ход дальнейших событий, превративший его в расходную фигуру в то время, когда услуги абвера были так отчаянно необходимы. Вскоре после встречи с Рёне 19 февраля 1944 года Канарис покинул свое ведомство. Пилюлю пытались подсластить назначением на другую должность в ОКВ. Адмирал стал шефом департамента экономического противодействия и переехал со своим штабом на один из многочисленных военных объектов в окрестностях Потсдама.