— Зэня, — лопочет Сэн, — я тепя не пусю. Чё такое — «не пусю»? Не пущу, что ли?! Ах ты ур-р-род косоглазый! Возмутился я, короче. А Сэн в стойку прыг! Не фига себе! Ну, я тогда тоже. Он драчун, оказывается, этот китаец. — Зэня, ты трюпь!

И — выпад в мою сторону. Охереть! Вы чё, думаете, я испугался?

Да я чуть не обоссался со страху! Шутка ли? Стоит перед тобой китаец и уверяет тебя в том, что ты, живой и здоровый, уже труп. Да гадом буду, я живее всех живых! Тем более сейчас, когда наконец-то понял, что Сэн не охранять меня собирается, а совсем наоборот.

Делать нечего. Махнул рукой. Махнул ногой. Р-раз — коленкой! Дв-ва — локоть вперед! По нулям. Все мимо. А китаец, сука, улыбается. Весело ему. Конечно я ж не Джеки Чан. А чан Сэну расколоть — ох как хочется.

Ему тоже чего-то хочется. Он пальцы рук враскорячку сделал и на меня — прыг! Чё, блин, распрыгался? Ой, бля! Чуть по башке не засадил пяткой. А в подъезде тесно и темно. Того и гляди нарвешься на дрындюлину.

— В-вяу-гр-р!

Это не я. И не китаец. Тот самый кот помойный что испугал меня при выходе из квартиры. Сэн таки наступил ему на хвост. Кот как раз к своей кошке на улицу спешил. Вот она, польза от домашних животных! Кот от боли взвыл, а Сэн от неожиданности сказал «ай». Громко так сказал:

— А-ай!!!

Полсекунды у меня было времени. Н-на, козлина желтомордая! Аккурат в нос ему залепил открытой ступней. И китаец на жопу — бадах! Я к нему. Шустро так. Он снова на ноги — прыг-скок! Но уже пыл не тот. Состояние нокдаун называется. Это когда и без того косые глаза в кучу собираются, а собравшись, разбегаются. И человек при этом на задних лапах своих еле держится. Сэн хоть и не человек, а скотина чистая, но симптомы те же, что и у людей.

— Ну что, — говорю, — Сэн, вешайся! И делаю к нему полшага, уверенный, что теперь завалю просто.

А он к стенке прижался. И не улыбается. Хищно так глядит. Вдруг слышу: «Щелк!» Сэн из кармана нож достал. Выкидное лезвие щелкнуло. Испугал ежика голой жопой. Я с самого начала знал, что ты без ствола или ножа не полезешь ко мне. Ты ж дохлый уже, придурок. И «перо» у тебя в ручонке дрожит. А фиг ли ты руку вперед выставил. Башка кружится, так ты и разум потерял? Кто ж руку с ножом перед собой держит? Это все я так думаю. А сам боюсь. Ну, чего мне перед вами лицемерить? Честно говорю: ссу по страшной силе. С другой стороны, если не я его, то он меня. Выбора нет.

Сэн лезвием у меня перед лицом махнул. Чуть не поцарапал. «Чуть» не считается. Потому я руку его перехватил и слегка вывернул внутрь. Получилось немного больно. Ему. А чтоб впечатление усилить, сверху по внешней стороне локтевого сгиба — ребром ладони. Изо всех сил. Со всей своей пролетарской ненавистью. Рука его — хрусть! И в обратную сторону согнулась.

Дальше все интуитивно. Сэн уже на четвереньках стоял и выл от нестерпимой боли. Но я не слышал. Злой был. Правую свою ладонь на его затылок. И — лицом китайца о лестничный марш. Восклицательного знака здесь не ставлю. Потому что сам не в восторге. Убивать человека — не весело. В том, что Сэн мертв, я не сомневался. После таких ударов живут только в Голливуде. А здесь — Питер. Климат суровый.

И вот лежит передо мной труп китайца Сэна. Пятый за прошедшие сутки. Что с ним делать? Не бросать же в подъезде. Может, сунуть в багажник да отвезти куда подальше? Опасно. Кто-нибудь обязательно увидит.

Огляделся. Ступеньки вниз ведут. В подвал. И дверь открыта. Нормально. Я аккуратно поднял с полу выроненный Сэном нож, сунул его в пиджак китайцу и, схватив труп под мышки, заволок в подвал. Пусть пока здесь полежит.

Ай да Костыль! Удружил кореш, позаботился. Чем дальше в лес, тем ну его на фиг. И вдруг слышу из темноты подъезда голос:

— Жека, здравствуй.

Это был голос Лешки Звонарева. А еще через секунду и сам он появился в проеме двери, держа в руке направленный на меня пистолет…

«Невезуха!» — отчаянно подумал Лешка, встречая первого клиента.

Парикмахерская только открылась. И, если верить приметам, как первый клиент заплатит, так и весь день пойдет. Парень же, посетивший заведение с самого утра, даже при всем его желании заплатить выше тарифа не мог. Лешку Звонарева не проведешь. У него глаз наметан.

Одет был парнишка в дохленький, хотя и тщательно отглаженный пиджачок серого цвета и старые польские джинсы. Каблуки его туфель крепенько истоптались. Но обувь тоже была вычищена.

Он вошел и робко потоптался на пороге:

— Можно?

— Валяй, — уныло произнес Лешка. — Как будем стричься?

— Да не знаю, — все так же несмело ответил парнишка. — Чтоб аккуратно…

— Мы все делаем аккуратно. На работу, что ли, устраиваться?

— Да! — удивился клиент. — А вы откуда знаете?

— Тут знать не фига. «Трудняк» из кармана торчит. Действительно, из бокового кармана пиджака торчала корочка трудовой книжки.

— У меня, правда, с деньгами…

— Догадываюсь, — с прежним унынием проговорил Звонарев. — Куда нанимаешься-то?

— Шофером на «Петрохолод». Полгода это место ждал. Вот дождался.

— Поздравляю. И сколько там платить обещают?

— Мне пока без разницы. Главное — зацепиться. А то, как из армии дембельнулся, так и хожу безработным. Перед матерью стыдно. До службы шоферил. А вернулся — и не устроиться.

— Так, погоди, пролетарий, — сказал Лешка, доставая из тумбочки шампунь «PANTENE pro-V». — Давай-ка башку тебе помоем, чтоб причесончик получше вышел.

— Может, не надо? — засуетился парень, прикидывая, во что ему это обойдется.

— Надо, Федя. Надо! Тебя как зовут?

— Хм-м! Федор!

— Тем более надо! — повеселел Лешка. Стрижка была окончена, и Звонарев взялся за фен.

— Щас, укладочку забацаем.

— Не надо, а?

— Не дрыгайся.

После укладки Лешка извлек из той же тумбочки одеколон «Denim»;

— Освежим! Готово.

— Простите, — парень поднялся из кресла, доставая смятые купюры, — сколько я должен вам?

— Вот тарифы, — указал ему Звонарев на табличку с расценками, в которые не входили «Пантины», «Денимы» и укладки.

— А это? — взглянул паренек на парфюмерию, которую Лешка вновь складывал в тумбочку.

— Разбогатеешь, приходи еще раз — обдеру как липку.

На том и расстались.

— Молодой человек! Мне «канадочку», пожалуйста! — в кресло перед зеркалом плюхается дядечка лет пятидесяти пяти.

Ноу проблеме! — Парикмахер Лешка Звонарев подобно факиру взмахивает белоснежной простыней и укрывает ею плечи очередного клиента.