— Куда теперь? — спросила она, когда Хосе уселся на водительское место. — Тебе не кажется, что я еще недостаточно прилично выгляжу, чтобы появляться на людях?

— Ты так думаешь? — Он оглядел ее. — На пляже люди частенько расхаживают босиком.

— А эта рубашка?

— Пока она вполне сойдет за пляжный наряд.

— Сойдет? — Лилит подняла руки. — Хотела бы я посмотреть на себя со стороны.

— Конечно, — согласился он с улыбкой. — Пляж это одно, а Оливьера совсем другое.

— Убедительно, — усмехнувшись, сказала девушка и вдруг спохватилась. — Подожди-ка, но я совсем не собираюсь отправляться с тобой в эту Оливу, ну в это самое место.

— Тебе надо научиться выговаривать испанские названия, красавица. Накинь-ка ремень безопасности!

— Что? — Она увидела, как Хосе застегнул свой ремень. — Но мы… Я говорила тебе, что я не… — Лилит забеспокоилась, заметив, что машина уже двинулась по набережной. — Куда ты меня везешь?

— Увидишь.

— Но не в Оливу…

— Оливьера. Запомни название. Застегни же ремень!

— Хорошо. Путь будет Оливьера! — Она рассерженно застегнула пряжку, которая с трудом вошла в паз. — Ты даже не задумываешься, что с тобой еду я…

— Я сказал, что Оливьера рядом с Картахеной. — Машина миновала гостиничный комплекс и въехала в район садов. — Я покажу тебе, где что находится.

— Мне это не интересно! — воскликнула пассажирка в легкой панике. — Ты не имеешь права везти меня туда. Ты даже не спросил, согласна я или нет!

— Я покажу тебе схему дорог, — обронил он с обычным для него спокойствием. — В Англии разве нет карт?

— Так где же эта самая схема, то есть карта? — Она открыла бардачок, который оказался пустым, затем обернулась, чтобы посмотреть на заднем сиденье. — Ее здесь нет.

— Увидишь.

— Но где? Если ты еще не сошел с ума…

— Когда ты увидишь ее, — продолжил он своим обычным холодным тоном, — то точно определишь, куда мы едем.

Лилит разозлилась.

— Считаешь само собой разумеющимся, что я скажу «да»?

— Конечно. — Он даже не потрудился посмотреть на нее, только прибавил скорость и уставился на дорогу. — Что еще ты собираешься сказать?

Действительно, что еще? Лилит почувствовала озноб, вспомнив его объятия. Официально она больше не существует. Испанец может делать с ней все, что хочет. Боже, по собственной дурости оказаться в таком положении!

И все же Лилит знала, стоит ей только посмотреть на Хосе, увидеть его классический профиль, как ее захлестнет небывалый порыв оптимизма и доверия. Это трудно было объяснить, даже не хотелось задумываться над этим. Она только чувствовала, что глубоко внутри, там, где бьется сердце, возникло необъяснимое доверие к этому человеку.

— Вилла «Горго»! — откуда-то издалека прозвучал раздраженный голос Хосе. — Ну не глупое ли название?

— Х-мм, что? — Очнувшись, Лилит растерянно заморгала. — Где мы находимся? Далеко уехали?

— Проехали только пару километров, не больше, — хохотнул водитель, остановив машину.

Неужели всего два километра? Странно, но главное, что Хосе здесь, в машине. Она чувствовала тепло его тела. Ей было спокойно и хорошо.

— Тебе, линда, перед дальней дорогой следует хорошенько отдохнуть.

Она расстегнула ремень безопасности и потянулась. Новое слово «линда» эхом отозвалось в голове.

— Как-как ты назвал меня?

— Так же, как и раньше, красавица, только теперь по-испански.

— А вот это название «Горго»? Оно тебе чем-то не нравится?

— Ничего подобного, откуда ты взяла? Но оставим разговоры, надо заняться делами.

Хосе продолжал сидеть, не выказывая намерений выбраться из машины. Лилит уставилась в окно, стараясь рассмотреть место, куда они приехали. Впереди шла узкая полоска дороги, мощенная булыжником. Там, где она оканчивалась, начинался частный участок. Справа росли невысокие сосны, которые отделяли дорогу от моря. Еще был виден холм, вдоль которого тянулась стена, сложенная из золотисто-желтого известняка.

— О каком месте или коттедже ты говоришь? — спросила она. — Тебе не нравится его название?

— Не питаю к этому месту никаких симпатий. — Хосе презрительно кивнул в сторону стены. — Она решила обосноваться здесь, поскольку ей показалось, что поместье напоминает нечто античное.

— Она? — Лилит уже было знакомо выражение его лица, при упоминании Элены. — Ты говоришь о своей бывшей жене?

Слава богу, подумала девушка, что экспансивный испанец не говорит обо мне с таким отвращением.

Туманные мысли в ее мозгу вдруг прояснились. До сих пор этот человек не проявлял по отношению к ней никаких отрицательных эмоций, наоборот, старался быть любезным и уважительным. Даже страсть, которая охватывала его, проявлялась с какой-то мягкостью. Вероятно, ему не хотелось причинить боль потерявшему ориентировку существу, каким, по его представлению, она являлась. Лилит считала, что Хосе может быть хорошим другом, но когда он выходил из себя, ей становилось страшно, особенно при мысли о том, что мужчина раскроет обман. Видимо, тогда он увидит в ней своего врага, которому пощады не будет.

— А что плохого в названии «Горго»? — снова спросила Лилит, поеживаясь от охватившего ее беспокойства.

— Хозяйке захотелось использовать это греческое слово, которое означает «грозная», — проворчал он, сам напоминая в этот момент разгневанного человека.

— А может, она решила сделать так потому, что Горго — это женское имя, — предположила Лилит. — Разве это плохо?

— Горгоны — это три женщины-чудовища. Они издавали устрашающий рев, и всякий, кто встречал их ужасный взгляд, превращался в камень. К тому же две из них были нестареющие и бессмертные. Возможно, после всего, что произошло между нами, это название и к месту, — сказал Хосе с невеселым смехом. — Элена всегда старалась выделиться, показать свою оригинальность, свою якобы исключительную деловую активность… — Неожиданно он замолчал. Было видно, что ему не по себе. Затуманившимися от гнева глазами он посмотрел на Лилит. — Неужели в твоей стране найдется женщина, которая решится назвать что-нибудь или кого-нибудь Горгоной?

— Это возможно при условии, что женщина не знает значения слова, — сказала Лилит, вспомнив свое прошлое. — Мои родители, например, не ведали, что означает мое имя…

Лилит запоздало прикусила язык. Ей стало страшно. Одно неосторожное слово, один момент, который даст ему возможность раскрыть ее тайну, упорно сохраняемую, приведет к крушению всех романтических намерений и, конечно же она тут же станет объектом его необузданного гнева.

— Ты вспомнила свое имя? Или фамилию родителей? — сразу же спросил он, полагая, что находится на пути к разгадке. — Ты говорила что-то странное об этом ночью, но я подумал, что ты просто утомлена. Теперь же все выглядит совсем иначе. Как ты думаешь?