Государь в справедливой маске степенно проследовал между шеренгами приглашенных, взошел на три ступени тронного помоста, повернулся лицом к своим подданным, отвесил им церемониальный поклон и отправился себе дальше, в следующие двери. Волк и еще несколько человек последовали за ним.

Шеренги нарушили строй и стали расходиться, кто-то перебежал по розовым лепестками постеленный для государя ковер, кто-то влез на тронный помост и махал рукой, чтобы привлечь внимание своих спутников, замешкавшихся в толпе. Джу с задумчивым видом побрел прочь. От встречи с государем он, откровенно говоря, ждал большего. Ну что такое: прошмыгнул мимо – и был таков? Мог хотя бы сказать что-нибудь или постоять на виду подольше. Да и сам император оказался вовсе не таким, как Джу себе представлял. Джу думал: увидит величественного и важного, как старая статуя, истукана. А государь оказался самым обычным человеком. Словно купчишка какой или тот советник Дин. Совершенно ничего необыкновенного ни в его фигуре, ни в повадках Джу приметить не успел. Да на любой улице каждый второй – такой же.

Настроение у него окончательно скисло. Ни сам праздник, ни перспектива провести вечер за праздничным столом больше не радовали вечно голодного лицеиста. Винить в этом он склонен был инспектора Диту. Что тот имел в виду, когда просил Джу не терять бдительности и не забывать про государеву службу? Не говорятся такие слова спроста, хоть ты тресни. И Волк подозрителен со своим радушием, и вообще с того момента, как Джу упал с крыши, что-то в его жизни словно перевернулось…

Его осторожно тронули сбоку за плечо. Рядом с Джу стоял господин тайный советник Дин с белой рысьей маской в руке. Господин Дин ласково улыбался.

– Вы смелый юноша, господин Джуджелар, – доверительным тоном произнес советник. – Так осадить Волка в его лучших намерениях не посмел бы даже я, несмотря на мой ранг и положение при дворе. Все же можно было сказать то же самое не в лоб, а помягче, согласитесь?

– Не знаю, господин советник, – покачал головой Джу. – Все случилось слишком неожиданно для меня. В «Каменных Пристанях» нас учат выражать свои мысли четко и ясно. Я и сказал, как думал, господин Дин.

– То, как учат вас выражать свои мысли, более приличествует армии, чем двору, – мягко проговорил Дин. – Я ведь тоже закончил «Каменные Пристани». Правда, это было достаточно давно, и многое с тех пор в лицее изменилось…

– Скажите, а кир Ариксар сильно обиделся на мой ответ? – спросил советника Джу.

Господин Дин развел руками:

– Кир Ариксар уважает независимость и смелость. К тому же, у него сейчас другие заботы. Но впредь я посоветовал бы вам быть осторожнее в высказываниях. Ваши родственные связи сделают вам хорошую карьеру, не сомневайтесь. Но это произойдет только в том случае, если вы сами не испортите себе будущее собственной неосмотрительностью. Придворный должен уметь не только говорить, но и молчать. Не только решать чьи-то судьбы, но и мириться с несоответствиями и несправедливостью в своей собственной. Мы служим государю и государству, и при слове «долг» обязаны забывать собственное «я».

– Простите, но я еще не привык, – проговорил Джу. – Вся эта красивая обстановка вокруг… так много людей… и государь… Очень неожиданно. Я был не готов. Мне тяжело.

Господин Дин опустил глаза.

– Киру Ариксару тоже тяжело, – сочувственно кивнул он. – Я даже не знаю, что делал бы я, будь я на его месте. Или на твоем, мальчик. То, что большинство пустых людишек при дворе называет «самоотверженностью во имя долга» – всего лишь похвальба. Любую мелочь люди готовы приписать себе в заслугу. А вот презреть все низменные чувства и решиться служить маске Справедливости, в то время как под ней скрывает лицо человек, приложивший руку к смерти его дочери и твоего отца – это подвиг…

На счастье всех, кто был вокруг, Джу попросту не сразу понял, о чем болтает этот тип. Внимание Джу было рассеяно, но постепенно, по каплям, оно выкристаллизовалось вокруг смысла фразы «под маской Справедливости – человек, приложивший руку к смерти твоего отца».

Дочь Волка была Первой государыней. Она умерла семь лет назад, родители Джу умерли и того раньше – еще до восшествия государя Аджаннара на престол. Обстоятельства их смерти Джу известны были смутно. Он копался как-то раз в архиве Третьей префектуры, надеясь выловить весточку из прошлого, но Кмур застукал его за этим бесполезным, со служебной точки зрения, занятием и отправил доставлять по адресу чей-то рапорт. Джу прочел лишь карточку, по которой следовало разыскивать дело на бесконечных стеллажах в подвале префектуры. Еще раз побывать по делам в полицейском управлении Третьего округа Джу не довелось. В карточке же было написано так: «Дело о предположительном отравлении старшего государственного советника по торговым делам кира Агиллера из Агиллеи, совершенном девицей по найму Миран, дочерью часовщика Гермерида, в тот же день умершей через самоповешение». То есть получалось так, что мать Джу отравила его отца, а потом сама пошла, да и повесилась. В общем, Джу и до слов господина Дина вся эта история крайне не нравилась, а после стала нравиться еще меньше. «Не зря, – думал он, – с самого утра у меня было предчувствие, что добром эта поездка не закончится».

Советник Дин исчез. К Джу подошли молодые люди его возраста, он машинально отвечал на какие-то вопросы. То, что сыночки богатеев, раньше замечавшие Джу не больше, чем грязь под ногами, говорят с ним вежливо и почтительно, нисколько Джу не радовало. Общее течение людей увлекло его в столовый зал. Государя за трапезой не оказалось. Джу посмотрел в окно: сквозь деревья хорошо было видно, как столбом взвивается пыль по дороге вверх по холму: с государем всюду ездит двести человек охраны.

Джу пристроился к столу в том месте, где кучкой толпились стеклянные кувшины с разноцветными винами. Там он до следующего дня и остался. Хотя перепить Волка ему все равно не удалось.

Волк был в бешенстве. Волк кричал:

– Какого черта ты полез через мою голову?! Разве я просил тебя вмешаться? Я просил? Ах ты, рабское отродье! Как ты посмел совать свой нос в дела моей семьи?!

Господин Дин сидел спокойно. К такому он привык. Вопли Волка не волновали его ничуть. Все равно – как кир Ариксар не надседайся, а доброй свиньи он не переголосит. Советник Дин легко терпел любую ругань, но делал все по-своему.

Причиной крика был волчонок из «Каменных Пристаней». Восемнадцать лет Волку не было никакого дела до братцева отродья, а сейчас он готов за щенка глотку перегрызть. Зов крови, будь он неладен. Такая вот порода.

Дин смотрел на свои грубоватые руки ремесленника – как их ни холь, а его породу они выдадут всегда.

Наконец Волк выдохся, сел в кресло и устало откинулся назад.

– Это все, что вы хотели мне сказать? – осведомился Дин.

– Я убью тебя, если ты погубишь мальчишку, – прошипел Волк, полуприкрыв белесые глаза. – Убью собственными руками. Понял?

– Понял, – согласился господин Дин. – А теперь и вы выслушайте меня. Вы готовы? В «Каменных Пристанях» дураков не держат. Ему наверняка дали подробные инструкции перед поездкой сюда – как себя вести, на что смотреть, кого слушать и что на всякий случай запоминать. Если бы подобную вещь сказал ему кир Ариксар Волк с его прошлым и заслугами перед государем и государством, ваш племянник понял бы это однозначно: его перетягивают из лагеря войск Порядка и Справедливости в стан какого-то нового мятежа. А теперь он сам придет к вам – увидите. Подумает немного, и явится в полное ваше распоряжение.