пойдёт так же, как за эти полтора последних года – подобная «оторванность от цивилизации» явно надолго не затянется.

– Да нет. У нас же и в Обнинске двухкомнатная квартира была. Так что мы привыкли – с головой хватает.

– Ну и хорошо!

Я улыбнулся. Блин – как же здорово дома! Особенно в таком доме, в котором вокруг тебя собрались все самые близкие и родные для тебя люди. И который построен именно таким, о котором ты мечтал. Решено – на хрен все тревоги и заботы! Я сделал всё, что планировал в этой своей второй жизни. Так что теперь я буду жить в своё удовольствие и больше ни во что не вмешиваться. И пошло оно всё на…

– Привет, Ром! – я развернулся и, разглядев кто подошёл, обнял Бурбаша. Он изрядно заматерел и продубился под своим высокогорным солнцем.

– Привет-привет… ну как ты? Скоро твою Нобелевку обмывать будем?

– Какой там, – старый друг и соратник махнул рукой, – впереди ещё столько гемора – исследования, тестирования, повтор результатов…

– В смысле? – удивился я. – Ты же уже столько экспериментов провёл. Тучу задействовал – молодых, тридцатилетних, сорокалетних, совсем бабушек… Да и нас своими тестами замучил. Я сам тебе уже литра три своей крови сдал за эти годы… У тебя ж уже статей двадцать в разных журналах вышло, насколько я помню.

Бурбаш усмехнулся.

– Уже сорок две! Но, мало ли что я там написал? Может я просто выдаю желаемо за действительное. Ну, или, добросовестно заблуждаюсь. Так что пока мои результаты не повторит кто-нибудь другой, причём достаточно авторитетный, а лучше вообще двое-трое – хрен мне, а не Нобелевка.

– Но то, что она будет – ты же не сомневаешься?

– Насчёт этого – нет, – вздохнул старый друг. – Но когда это будет – туман. Может через пять лет, а может через двадцать.

– Ничего – подумаем, как ускорить этот процесс…

Через пару часов я начал позёвывать – ну так только перелёт был почти девять часов, плюс дорога до и от аэропортов, плюс разница во времени, составлявшая аж пять часов… что заметили гости, и меня дружно отправили на боковую.

Перед тем как рухнуть в спальне я заглянул в свой домашний кабинет. Его оборудовали согласно моим вкусам, но вживую я его до этого момента не видел. Вот и сунул нос полюбопытствовать… Едва я расположился в кресле, как в кармане завибрировал телефон. Я нахмурился. Кому это так не терпится-то? Достав аппарат я бросил взгляд на экран. «Номер скрыт». Хм. Может плюнуть? Я ж только приехал. Ну не может сейчас у меня быть ничего срочного. Да вообще не может. Я писатель и частный инвестор – откуда у меня срочности-то?

– Алло?

– Роман? Хорошо, что ты вернулся, – этот голос с лёгкой хрипотцой я узнал мгновенно. – Извини, что беспокою сразу по приезду, но с тобой хотят пообщаться. Причём, человек, которому я не могу отказать. Надеюсь, ты догадываешься о ком я говорю… Так что подумай, когда сможешь и перезвони мне. Номер у тебя остался?

Я замер, изо всех сил стараясь не выругаться. Но, всё-таки, сумел сдержаться и вежливо ответил:

– Да, Евгений Максимович…

Глава 4

– Багаж?

Я молча поднял кожаный рюкзак. Вольготно развалившийся за стойкой регистрации негр брезгливо поджал губы и, зыркнув в мою сторону злым взглядом, молча протянул мне билет. И чем я ему не понравился? Вежливо ж разговариваю. Впрочем, и он тоже разговаривает вполне вежливо. Но вот зыркает… Неужели узнал? Да не – бред!

– Выход № 19, терминал С. Посадка начинается… – я уныло кивнул и двинулся в указанном направлении. Потому что настроение у меня последние две недели было довольно отвратное.

В принципе год был неплохой. Я больше никуда не вляпался и ничего дикого не сотворил. Как и великого. Впрочем, с последним у меня всегда были проблемы, а вот с первым…

Разговор с человеком, которому не может отказать Примаков, прошёл… неоднозначно. Во-первых, несмотря на то, что Евгений Максимович позвонил мне прямо в день прилёта, разговор состоялся только через две недели. Хотя я уже через два дня, когда сумел немного перестроиться на московское время после гонконгского – отзвонился, что готов к встрече… Нет – я понимаю, после Борьки-алкоголика остались такие «авгиевы конюшни» что только разгребать и разгребать… но зачем тогда мне вот так с налёта звонить было? Во-вторых, в отличие от Примакова, который считал, что нам очень надо познакомиться и пообщаться, сам «объект встречи» особенной заинтересованности в общении со мной не продемонстрировал. Нет, он был вежлив, улыбчив, демонстрировал заинтересованность… но именно что демонстрировал. А когда я повторил свой старый тезис о том, что в США скоро обрушатся небоскрёбы и полыхнёт Пентагон – даже и демонстрировать перестал. Только снова вежливо улыбнулся и свернул беседу. На чём всё и закончилось. То есть за прошедший год больше меня никто не побеспокоил. Даже сам Евгений Максимович.

Впрочем, я был этому скорее рад, чем наоборот. Потому что помнил, что мой единственный «поход во власть», как я называл своё депутатство, конечно принёс мне моральное удовлетворение и позволил исполнить заветную мечту ещё той, первой жизни – дать по морде Ельцину, но ничего полезного ни мне лично, ни тем людям, которые подвигли меня на этот поступок или, хотя бы, просто проголосовали за меня на выборах, не принёс. Ну, кроме того, что когда всех начало тошнить от Ельцина, они могли бы заявить, что голосовали за человека, который дал ему по морде. Но то такое утешение… Так что то, что я, в итоге, оказался в стороне от власти – меня лишь порадовало.

Оппозиция меня так же не беспокоила. Основными оппозиционерами сейчас считались коммунисты, а я, как «американский миллиардер», им подходил не очень. Несмотря ни на что. Ладно бы я ещё был владельцем ЗАО «Совхоз имени Ленина» – тут и миллиардерство можно потерпеть. Особенно если показать себя послушным высшему руководству. Я же, наоборот, показал себя совершенно непослушным – в одной стране президента пуком роз избил, в другой – громкую и престижную церемонию испортил дурацкими заявлениями, причём сделал всё это ни разу ни с кем ничего не согласовав и не получив высокого одобрения… Так что – ну меня на фиг!

А ещё я за прошедший год пережил настоящее паломничество наших