class="p">Священник отец Николай учил его: " Не помни зла. Моли Бога о том, чтобы забыть все плохое, что сделали тебе люди. Живи будущим, в будущем верных христиан ждет царствие небесное. А в царствие небесное только смиренные войдут."

Привык Виктор к жизни в храме, знал он силу молитв, только ими он спасен был от смерти. Привык он к освежающей гармонии церковных служб. Плохо, когда человек одинок, и за него некому помолиться. «Помолись, сынок, за мою внучку больную — рабу Божию Елизавету. А я уж за тебя помолюсь. Тебя ведь Виктор зовут?" — попросила как-то старушка-прихожанка. Человек одинок, если сам этого захочет. А верующему человеку всегда есть за кого молиться. За Нину, отца Николая, бабушку Шуру, отрока Артемия (он знал, что именно так зовут его сына, которого в его отсутствие родила Нина), рабу Божию Елизавету, теперь вот за парней. Всем им необходима Божья помощь.

У Олега взгляд потерянного человека. Виталий слишком горяч. Сан Саныча не отнести к везунчикам. И хоть человеку свойственно верить в счастье, оно ведь не наступит просто так. В тридцать лет это многие понимают, и многие хотят изменить свою судьбу. А для этого нужно изменить себя. Виктор уже встречал в храме таких людей — счастливейших из смертных, которые жили в ладу с самими собой и со всем миром. В нем самом еще много противоречий, слишком часто он спорит с Богом и вследствиие этого впадает в уныние и тоску.

Теперь он был очень рад, что оказался в клинике на равных с другими. Он все еще не верил в свое нежданное счастье и боялся за него. Ему казалось, что прошлое клеймом отразилось на его лице. От этого он боялся людей, этих самоуверенных парней с громкими голосами и смелыми суждениями, боялся насмешек и косых взглядов, выражения брезгливости на лице, которое он встретил у Сан Саныча, когда тот впервые открыл ему дверь их общей теперь квартиры. Сан Саныч даже не смог скрыть эмоций.

— Ну вот, мне, как всегда, больше всех везет, — сказал он огорченно. — Вас кажется Витя зовут?

Потом Сан Саныч, чтобы успокоиться, стал рассказывать о себе, о том, каким образом попал в клинику и Виктора попросил рассказать о том же.

Виктор хорошо запомнил тот день, когда к храму подъехала черная служебная машина, и шофер распахнул дверцу перед пожилым человеком обыкновенной наружности.

Выйдя из машины, профессор сразу заметил Виктора. И потом, во время службы, искоса поглядывал на него. Он помолился, поставил свечи, поклонился иконам.

Отец Николай увел загадочного прихожанина к себе. Виктору, как и другим, было любопытно узнать: кто же это? Но он предвидеть не мог, что знаменитый профессор мог прийти в храм фактически из-за него — бомжа Вити.

Виктор был робок и скован, когда отец Николай пригласил его в свою комнату в то время, когда там находился гость.

— Я хочу предложить вам участие в нашем эксперименте. Его целью является оздоровление личности, и настройка на успех, — после знакомства сказал профессор. — Три месяца вы должны будете жить в клинике. Эксперимент проводится в максимально-свободных условиях. У каждого пациента своя комната. Но у вас будет еще сосед. В пяти километрах от клиники, в деревне, есть церковь. Я сам, бывает, хожу туда по выходным. — Виктор был так ошеломлен неожиданным предложением профессора, что не смог произнести и слова.

— Ну так как, дружочек? Не смущайтесь, поверьте, мне бы очень хотелось, чтоб вы согласились. Как, кстати, ваше отчество.

— Васильевич, — хрипло ответил Виктор. Он был, конечно, согласен. Профессор очаровал его.

— Ну так по рукам, Виктор Васильевич? — протянул профессор руку.

— По рукам, — несмело улыбнулся Виктор, почувствовав теплое пожатие.

— Вот и хорошо!

Профессор еще около часа расспрашивал его о жизни, что-то помечая у себя в блокноте, и его умные глаза светились участием. Он заразил Виктора своей жизнерадостной уверенностью. В нем проснулась способность мечтать. Какой только не представлялась ему теперь его будущая жизнь. И сейчас он засыпал с мечтой, видимо, мечта сильнее всех невзгод. Он дал себе слово: преодолеть все трудности.

Сан Саныч любил ораторствовать, был бы хоть один слушатель. Он и в гимназии — то работал, потому что там можно было говорить сколько угодно, не боясь, что тебя перебьют. Тем для разговоров у него было много, от самых глобальных, до узколичностных. Даже засыпая, он продолжал вести мысленные монологи и диалоги, кому-то что-то доказывал, учил, обнимался с друзьями, будто не сегодня только переступил порог клиники и оказался по соседству с бомжом. А Виктор к тому же был в его глазах более низким и слабым существом, которое надо было учить и опекать.

— Ты, Вить, не бойся. Я тебя в обиду не дам, — сказал ему Сан Саныч в первый же день знакомства, видя, как тот смущается — совсем непривычен к нормальному человеческому отношению со стороны посторонних людей. Какой-то дикий. Кем он был- бомж — для множества равнодушных людей? Не больше, чем ненужная вещь.

Вспомнилось объявление, призывающее жильцов обновить замки от подвалов и чердаков: "… Сделаем наше жилье чистым, освободим его от крыс, бродячих животных и бомжей."

" Самое страшное- быть никому не нужным," — записал он сегодня в своем дневнике о Викторе.

Его мудрая мама посоветовала ему вести в клинике дневник. " Не думаю, чтоб профессор Сидоров занимался бы пустяками. Ты записывай все, сынок, может быть, пригодится."

" Олег — страдающий эгоист, современный «Печорин»," — писал Сан Саныч.

" Виталий- человек, способный на поступки."

" Журналист Алик — законченный подлец".

«Иван-…».

«Константин-…»

Всем он пытался дать небольшие характеристики. Дальше шло описание эксперимента со слов профессора, некоторые сведения о новейших, неизвестных еще Сан Санычу приборах, используемых в эксперименте.

" Стены меняют цвет. Стены и табло над дверью работают в системе.» (Вероятно, определяют уровень алкоголя в комнате, — усмехнулся он, засыпая, еще не зная, что этой своей догадкой попал в точку.) Потом все затмило привычное и заманчивое виденье — Тая. Он объяснял урок, а она смотрела на него со второй парты у окна. Потом вдруг оказалась рядом.

Сан Саныч смотрел уже десятый сон, а Виталий и Олег только еще разошлись по комнатам.

Виталий тоже заметил, что стены изменили цвет, стали ядовито-сиреневыми, но отнес это на счет игры лунного света или отдаленного прожектора, а также своего состояния. Ему стало легче оттого, что рассказал Олегу свою историю. И Олег его в чем-то понял. Только не понял, почему он сбежал от милиции. Наивный, он не