Доктор отрицательно качнул головой, показывая, что мысли Помпея не верны.

— Как бы тебе объяснить?.. Если тот, кого ты называешь братом, твоя родственная душа, тогда тут мало быть просто рядом. Это не утихомирит твоего внутреннего зверя.

— Причем мой брат, к родственной душе? Ею должна быть девушка. Омега. И, неужели ты веришь в эту чушь про родственные души? Я считал тебя более умным, старик.

— Они существуют и для родственной души не имеет значения пол.

Старик об этом сказал очень просто, а для Помпея каждое слово, как кислота пролившаяся на сознание.

— Исходя из того, что с твоим самочувствием пока что не все так плохо, смею предположить, что твоему названному брату еще нет восемнадцати. Пока что ты физически в нем не видишь пару. Но вот, когда он достигнет совершеннолетия…

— Замолчи.

— Это лишь мои предположения, — старик выставил вперед руки. — Но, если я прав — после совершеннолетия твоего названного брата тебе станет хуже. И так будет до тех пор, пока он не успокоит зверя в тебе. Я сам не в восторге от того, что говорю и надеюсь, что я не прав, но твой зверь должен быть под контролем, а ты его сейчас теряешь.

Помпей не стал дальше это слушать. Ушел из дома старика, чувствуя острое желание напиться. Именно это он и сделал.

В этот вечер, когда Помпей вернулся домой, Нуб впервые за долгое время был уже там. Он стоял у плиты, поджаривая на сковородке полуфабрикаты, но, заметив альфу, показательно отвернулся от него.

Звереныш все еще злился на Помпея. Вот только, это было ничто по сравнению с той яростью, которую испытывал сам альфа.

— Я снял тебе дом в восточной части города. — сказал Помпей. Он не верил в слова доктора, но, напиваясь, решил, что пора все прекращать. — С этого дня ты живешь самостоятельно.

Он развернулся, чтобы уйти и принять душ. После слов того старика он чувствовал себя так, словно извалялся в грязи. И, еще сильнее, он не желал испачкать в этой грязи Нуба.

— Погоди, но…

— Да, и еще: — перебил его Помпей, не дав возразить. — Ты больше не член моей стаи. Я запретил кому-нибудь из парней помогать тебе или видеться с тобой. С этого дня ты обычный человек. Вали из моего дома. Чтобы когда я вернулся, тебя тут больше не было.

В этот момент Помпей прекращал все, что связывало его с Нубом, но, как оказалось, это невозможно.

Прежде, чем я что-либо поняла, меня начали запихивать в машину. Почему-то Лерсона тоже к ней потащили, хотя он до сих пор оставался без сознания и волочился по земле, как мешок с камнями.

Тому придурку, который держал меня за шиворот, я разбила нос, ударив лбом ему в лицо. Еще одному, пришедшему ему на помощь, коленкой врезала в живот. За это получила в ухо, из-за чего перед глазами поплыло и в голове зашумело, но, даже перестав из-за боли соображать, вцепилась в кого-то и изо всех сил двинула в челюсть.

— Угомонись, мелкий ушлепок, иначе прибьем, — услышала разъяренный голос придурка, пытавшегося вывернуть мне руку.

— Отпустите его, — задыхаясь от раздражающей пульсации в голове, я кинула острый взгляд на Лерсона.

Как только началась потасовка, его бросили там, где несли и теперь парень валялся в канаве. Разве что один из ублюдков так и остался стоять рядом с ним. Сторожил, чтобы Лерсон не очнулся и не убежал.

— Что нам еще, блять, сделать?

— Возьми и сдохни, — стиснув зубы, я попыталась врезать ему в скулу, но меня пресекли. Драка продолжилась. Вырываясь, я повалила главного ублюдка на пол и, схватившись за воротник кофты, изо всех сил приподняла, после чего толкнула его. Так, что он ударился затылком об бетон. Меня попытались оттащить, но я намертво вцепилась. В итоге, я услышала громогласный рев:

— Угомонись!

Успокаиваться я не стала. Только после того, как тот парень, которому я чуть не разбила голову, закричал, что они оставят Лерсона, я осела на землю, а потом поднялась на ноги и, стараясь скрыть хромоту, поковыляла к машине.

У меня болело все тело и лицо вновь измазалось кровью, текущей из разбитой губы и носа. Во время драки я держалась только из-за Лерсона, но уже теперь, когда он был в сравнительной безопасности, а я сама, сидя в машине отъезжала в темноту затхлого города, мне хотелось взвыть от раздирающей боли, пронзающей каждую частичку тела.

Я, черт раздери, омега и к таким потасовкам меня сама природа не подготовила.

Зато улицы многому научили.

— Гребанная шестерка Помпея, — парень сидящей на переднем пассажирском сиденье сокрушался. — Такой мелкий, а проблем…

— Мозг у тебя мелкий. Он у тебя вообще есть, или ссохся? — я стиснула зубы и ногой пнула спинку сиденья.

— Я тебя сейчас нахрен порву, — он взревел.

Мы опять чуть не вцепились друг в друга. Прямо в машине. Из-за этого она вильнула и чуть не врезалась в мусорные баки. Но это не означало, что мы успокоились. Вся дальнейшая поездка сопровождалась словесной перепалкой, граничащей с продолжением драки. Вся эта четверка желала порвать меня на части.

К Вавилону мы приехали не скоро. И, что странно, меня приволокли не в его стаю, а именно в дом альфы.

Я мельком оглянулась по сторонам. Сейчас мне абсолютно все казалось мутным, но я все равно заметила, что само здание было старым, вот только, наверное, именно этим ценным. В отличие от остальных строений, размещенных в этом городе, тут имелась архитектура, а не просто бетонная коробка.

Дверь открыл пожилой мужчина, одетый в строгий костюм. Он окинул нас взглядом и молча впустил в дом. Потом, вслед за ним мы прошли через гостиную и миновали коридор. После этого, мы зашли в огромную комнату.

Тут было на что посмотреть, но, мое внимание привлек только Вавилон.

Он сидел в кресле. Как громадное чудовище рядом с которым на полу мостилась девушка. Полураздетая. Покорная. Смотрящая на альфу, как на божество.

— Мы привели Нуба.

Вавилон поднял взгляд. Спокойный, но, стоило ему коснуться меня, как в глазах мелькнуло нечто животное. Агрессивное. Кровожадное. Вавилона вообще перекосило.

Альфа точно терпеть меня не мог.

Впервые я ощутила, что прямо настолько сильно раздражаю кого-то лишь одним своим присутствием.

— Что с ним? — взгляд Вавилона скользнул по мне. В особенности по лицу, залитому кровью.

— Он сопротивлялся, — голос придурка прозвучал сдавленно. В нем ощущался страх, растворивший прежнюю надменность. Хотя, даже я чувствовала, что Вавилону было глубоко плевать на то, что меня избили. Даже если бы меня приволокли сюда со сломанными руками и ногами, он бы и бровью не повел. Возможно, был бы этому только рад. — Следовало привезти его невредимым? Мы пытались, но он психованный…