что ли, из уральских пейзажей, я просто переполнен этим, боюсь забыть свои впечатления. А картина эта мне мешает, отвлекает. Можно я иногда буду приходить к ней на свидание? Мне нужно, чтобы они, будущие картины, перекликались, что ли.

— Да, конечно, Сережа, я искренно рада за тебя. Я всегда верила, что ты найдешь себя. А картина пусть повисит, только нам с тобой нужно сделать для нее достойную раму. Как ты ее назвал? Нижний пруд? Не совсем удачное название, ну да ладно, это решение автора. Я бы ее назвала «Ожидание грозы» или что-нибудь в этом роде. Тревожное ожидание чего-то грозного волнами исходит от твоей картины и не оставляет равнодушным зрителя. Ты большой молодец, и я восхищаюсь тобой.

Работа над вторым полотном выматывала Сергея. Не получался туман над городом. Он должен быть висящим, прозрачным, наполненным тяжелым дыханием заводских труб. Сергей снова и снова комбинировал краски и в досаде бросал кисти. Это была сверхзадача, и он должен был ее решить. А для этого ему нужно перемениться самому. Тем временем в доме шла подготовка к свадьбе. Сашка, молчаливый и незаметный, оказывается, тишком окончил горный техникум, работал на шахте, сумел найти где-то умницу и красавицу Галю и теперь женится на ней! Все это происходило на периферии жизни Сергея. За то время, когда он барахтался в своих исканиях и сомнениях, младший брат деловито и обстоятельно, кирпичик за кирпичиком, надежно и основательно строил свою судьбу. Оказывается, он вступил в жилищный кооператив, помогла бабушка Сима, продавшая после смерти деда свой дом на Костромской улице, тот самый дом, из которого он, Сережа, в раннем детстве бегал в трусах купаться в речушке, и теперь молодожены вселятся в новую просторную квартиру.

Он взглянул на себя в зеркало. Оттуда, из зазеркалья, смотрел малознакомый человек с больными глазами, неухоженный, с неопрятной щетиной, с грязными, отросшими ногтями, со спутанными, отросшими волосами, в потрепанных, заляпанных краской сатиновых штанах. Чего он, этот человек, достиг в жизни? У него нет друзей, родители махнули на него рукой и мало обращают на него внимания. Еще недавно он вообразил себя художником, способным писать настоящие полотна, но вот — поставил перед собой новую задачу и — оказался бессилен перед ней. Заканчиваются деньги, заработанные в Среднеуральске, и у него нет даже приличного костюма на свадьбу брата. Мама, правда, говорила, что отец одолжит свой старенький костюм, но Сергей гордо отказался.

Денег на новый костюм одолжила ему Валентина Николаевна под обещание сделать несколько натюрмортов- букетиков на продажу. За неделю он рассчитался с Валентиной, и теперь стоял, рассматривал свои букетики, висевшие на стене в салоне. Ромашки и лютики в стеклянной вазе на белой скатерти с яблоками на переднем плане, ветки сирени, небрежно брошенные перед зеркалом на туалетный столик, букетик гусиного лука в стеклянной банке с каплями воды на ней. Право, неплохо, набил руку, людям нравится…

«Ну да ладно, — договаривался он с самим собой, — будем считать это работой над этюдами. Работой над беглостью кисти. Даже великие не брезговали такой работой».

— Сережа… — негромкий голос за спиной, острой спицей пронзивший все его тело, остановивший биение сердца.

Он повернулся медленно-медленно, чтобы не спугнуть, не разрушить этот сон. Наташа. Шесть лет прошло с того памятного вечера, шесть лет он гнал от себя ее лицо с бездонными озерами глаз, люто боролся с памятью, навеки вычеркнув то, что произошло тогда. Она мало изменилась, только истончилась ее бестелесная фигурка, тени легли в подглазьях и за скулами да шаловливые искринки ушли из ее глаз. Единственная женщина, существовавшая для него на свете.

— Узнал? А я следила за тобой, переписывалась с Валентиной. Ты куда-то пропал на несколько лет, а потом возродился. Как птица феникс. Я специально приехала, чтобы посмотреть твой «Нижний пруд». Я всегда верила в тебя. И не ошиблась, — Наташа говорила лихорадочно быстро, словно хотела словами отгородиться от его взгляда. — Ты большой молодец, Сережа. Не то, что мы, все остальные. У тебя большое будущее, — шершавыми, стертыми словами она заполняла пустоту. — А я, — она попыталась улыбнуться, но получилась жалкая гримаса, — у меня все хорошо. Растет дочь, с мужем я разошлась. Работаю мелким редактором в мелком издательстве. Рада была тебя увидеть. Ну, я пошла. Она повернулась и убегала от Сергея, легко лавируя меж стоящих людей. А он стоял столбом. Опомнился, только когда Наташу беззвучно, как во сне, поглотила входная дверь. Расталкивая мешавших людей, бросился за ней. На улице Наташи не было. Она исчезла, растворилась, не оставив следов, словно встреча привиделась Сергею. Как случилось, что он упустил, не задержал ее? Он обязательно отыщет ее. Увы, в той, бывшей, квартире на улице Нуркена Абдирова жили другие люди.

— Горелые? Нет, не знаем, мы обменялись с ними три года тому назад, это был какой-то сложный обмен, они уехали. Нет, мы не знаем, куда.

Оставалась одна надежда — Эрик, все и всех знающий.

— Сережа? — искренно удивился он в проеме двери. — Ну проходи. Видел твою последнюю картину, снимаю перед тобой шляпу, — Эрик шутовски развел рукой с воображаемой шляпой и тут же посерьезнел. — Извини, я дурак, завидую тебе. Белой завистью завидую. Вот и корчу из себя черт знает что. Ну что ты застрял в дверях, проходи. Что с тобой случилось? Наташу? Нет, давно не видел.

Эрик замолчал, взял за руку столбом стоявшего в прихожей Сергея, провел в комнату, усадил на стул, сам уселся напротив.

— Так вот оно в чем дело. Послушай меня внимательно. Конечно, есть у меня кое-какие хвостики, чтобы ее найти. Только…

Эрик вскочил со стула, походил по комнате, постоял у окна.

— Так и быть, расскажу тебе ее историю. Я уж не знаю, что произошло между вами тогда, много лет назад, только замуж она выскочила и уехала, чтобы тебе досадить. Родила девочку, но семейная жизнь у нее не сложилась. До меня доходили слухи, что Наташа стала выпивать, и крепко, якобы муж даже помещал ее в лечебницу. Ты же знаешь ее неуравновешенную натуру. Потом они разошлись. Родители Наташины забрали у нее дочь, воспитывают внучку. А Наташа… Она уже сменила несколько раз место работы, долго нигде не задерживается. Пойми меня правильно, Сергей. Я не советую тебе искать Наташу. Она сломает тебе жизнь. Прости за патетику, но ты стал Художником с большой буквы, ты наделен высшими силами, чтобы служить искусству и людям, и ты не имеешь права, слышишь, не имеешь права разменивать жизнь по пустякам. Хотя,