Чем дальше на запад уходили они, тем чаще вставала перед Абу Дуном сложная проблема. Люди боялись мусульман — многие, как предполагал Андрей, не без оснований. И почти все встречали их недоверчиво, а кое-кто и враждебно. Андрею было все труднее придумывать достоверное объяснение присутствия черного исполина. Несколько раз только меч Абу Дуна удерживал людей от того, чтобы проявить свои истинные чувства.

И тем не менее именно Абу Дун был, по всей видимости, тем человеком, который спас им жизнь на шестой день. Рано утром они выехали с постоялого двора вблизи Кронштадта в направлении Шесбурга, и Андрей рассчитывал еще до захода солнца попасть в Реттенбах — место их последней промежуточной остановки по пути в Петерсхаузен, где, по уверениям Абу Дуна, неподалеку от реки Аргес и скалы Поэнари должна находиться опорная база ордена дракона. Им встретилось совсем немного людей, но зато множились слухи, что окрестности кишат турецкими солдатами. Войско султана Селика находилось в нескольких днях езды, и Андрей не верил, что они вообще когда-нибудь доберутся сюда. Он не особенно интересовался ходом войны. В этих вопросах Деляну не разбирался, они его не касались. Он был слишком незначительной персоной, чтобы привлекать к себе внимание могущественных, и, кроме того, ему было безразлично, флаг какого господина развевается над страной. Простые люди, кровью и слезами которых эта война в конечном счете и велась, едва ли стали бы жить под османским господством хуже, чем под знаменами валахских князей, прославившихся установленным ими кровавым режимом.

Между тем он понял, что дело оборачивалось плохо для валахов, которые могли быть раздавлены между мадьярами и турками, как между двумя мощными жерновами. Наступавших османов, казалось, ничто не в силах сдержать, даже если они выигрывали не каждую битву. Однако Андрей сомневался, встретятся ли они именно здесь. Направление главного удара захватчиков лежало намного западнее. Их целями были Будапешт и Вена, а потом — остальная часть Европы, а не Петерсхаузен. Однако сохранялась опасность повстречать отбившуюся часть турецкого войска или патруль, высланный Селиком.

Если бы местность тут была такой же низменной, как на востоке, откуда началось их совместное странствие, то у путников сохранялся бы хороший шанс вовремя разглядеть ловушку и избежать ее. Но опасность они заметили, когда было уже слишком поздно. Они пересекли крутой холм, типичный для этой части страны, выехали, держась рядом, из леса и наткнулись на дюжину всадников.

Эти люди спешились и собирались, видимо, устраиваться на ночь. Некоторые прислонили копья к деревьям и отстегнули щиты и латы, большинство лошадей были стреножены и скованы друг с другом, чтобы не разбрелись.

Андрей молниеносно прикинул шансы развернуться и бежать отсюда прочь. Пожалуй, такая возможность была. Встретившиеся им люди удивились не меньше, чем они, никто из них не сидел в седле, и им понадобилось бы какое-то время, чтобы начать преследование. Но Абу Дун так быстро поднял руку, что Деляну даже не успел додумать свою мысль до конца.

— Не двигайтесь с места и, во имя Аллаха, ничего не бойтесь! Я все беру на себя, — прошипел мавр.

— Ты с ума сошел, — всполошился Фредерик. — Нам надо убираться отсюда!

— Молчать! — прохрипел Абу Дун. — Ни звука больше, или мы все погибнем.

Казалось, Фредерик понял серьезность ситуации, потому что замолчал. Абу Дун бросил на него последний предостерегающий взгляд и развернулся в седле. Почти невозмутимо он поднял руку и сказал что-то на своем родном языке, однако ответа не последовало.

Иноземные воины тем временем не только оправились от шока, но через секунду были уже готовы к бою. С ятаганами наголо они окружили Андрея и его спутников.

Никогда прежде Деляну не видел ни одного из воинов, которые, как безудержный поток, хлынули с юго-запада в Европу, но сейчас это ему было не важно, чтобы понять, что перед ним турецкие янычары. Большинство были низкорослы, темнокожи, с черными волосами и еще более черными раскосыми глазами. Вооружение их состояло из ятаганов, пик и блестящих круглых щитов. На некоторых были остроконечные шлемы, украшенные красными платками. Андрей нигде не заметил символа внушающего страх полумесяца. Его рука потянулась к оружию, но ему удалось подавить импульс. Вполне возможно, что он был последним в его жизни.

Абу Дун повторил свои слова, сопроводив их грубоватым смехом, и на этот раз по крайней мере получил ответ. Слов Андрей не понял, но тон был явно недружелюбным. Несмотря на это, Абу Дун засмеялся еще раз, указал на Андрея, потом на Фредерика и спрыгнул с седла.

— Прыгайте и вы, — сказал он. — И ведите себя нормально. Все в порядке.

Андрей не был уверен в этом. Турецкие солдаты разглядывали его отнюдь не приветливо. Многие опустили оружие, но далеко не все. Деляну не успел спрыгнуть с седла, как сзади к нему подошел турок и выхватил его меч.

— Что это значит? — спросил Фредерик.

— Помолчи! — Абу Дун бросил на него гневный взгляд и поднял руку, как будто собирался ударить. Потом снова повернулся к мусульманским воинам.

— Он прав, — выдавил из себя Андрей. — Помолчи, Фредерик, прошу тебя! Он все уладит.

— Уладит? — Голос Фредерика звучал пронзительно. — Ты ослеп? Он заманил нас в ловушку! Они перережут нам горло!

Андрей не успел ответить. Его и Фредерика отвели на несколько шагов в сторону и грубо повалили на землю. Деляну предположил, что их скуют, но турки отказались от этого. Однако двое из них угрожали им копьями, а несколько других стояли поблизости с оружием в руках.

— Я с самого начала не доверял ему, — прошипел Фредерик. — Увидишь, к чему приведет твоя доверчивость.

Андрей ничего не сказал на это, ему хотелось, чтобы Фредерик придержал язык за зубами. То, что Абу Дун говорил с черноглазыми воинами на турецком или каком-то другом восточном языке, не означало, что они не владеют их языком.

Пока Абу Дун продолжал что-то обсуждать с турком, которого Андрей принял за агу — командира патруля, — он воспользовался возможностью тайком кое-что внимательнее разглядеть.

Ему пришлось пересмотреть свое поспешно составленное мнение об этих людях. Их было человек двадцать, и они находились совсем не в таком плохом, изнуренном состоянии, как ему сначала показалось. Они просто были миниатюрнее и стройнее, но действовали при этом пугающе жестко. Поношенная и во многих местах залатанная одежда резко контрастировала с их оружием, находившимся в безупречном состоянии. На некоторых воинах были свежие повязки. Андрей предположил, что совсем недавно они принимали участие в сражении.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Абу Дун вернулся к ним. Он улыбался, но Андрей давно понял, что у работорговца это ровным счетом ничего не значит.

— Ну? — поторопил его Деляну.

— Все в порядке, ни о чем не волнуйтесь.

— За себя или за тебя?

— Все в порядке, — повторил Абу Дун. — Он верит мне. Главное, чтобы вы подыграли. Мы придерживаемся уговора. Вы — мои рабы. Мы идем к Селику, потому что я хочу присоединиться к нему как лазутчик и переводчик.