Потом пошли осматривать участок. Сыр напоминал о себе непрестанным бурчанием в животе, и Джулиет беспокоилась, не слышит ли хозяин. Но его внимание было приковано к другому. На всем пути их упорно преследовали головы в вязаных шапках, принадлежавшие представителям обоих полов, а порой и неопределенного пола, которые выглядывали из-за стен, из кустов, из канав, только что с неба не свешивались. Пикетчики по-прежнему потрясали плакатами и предъявляли старые карты, на которых, по их утверждению, путь свободен. Они изо всех сил старались вовлечь хозяина и гостью в беседу, продолжая настаивать, что добиваются только свободы передвижения.

В результате для Джулии свобода передвижения и наблюдения оказалась сильно ограниченной. Хотя она искренне радовалась, что стала свидетельницей происходящего. Решение сформировалось и укрепилось. Усадьба не годится.

Она уже не раз убеждалась, что право на свободу передвижения причиняет массу неприятностей. Миллионеры предпочитают интимный образ жизни. И вполне обоснованно беспокоятся насчет личной безопасности. Техасский нефтяной магнат не обрадуется, когда энтузиасты пешего туризма в анораках и крепких ботинках прорвут оборону. Он не пожелает видеть бунтующие колонны на лужайке, где забавляются высокие гости. Охота, возможно, также окажется под большим вопросом, ибо дичь будет распугана. Джулиет вычеркнула это поместье из списка.

— Прошу прощения, — обратилась она к нынешнему владельцу, снова стоявшему у окна в полном унынии, — я должна проинформировать клиента. Могу сразу сказать, ему не понравится…

— Знаю, — безутешно перебил ее хозяин. — Не упрекаю вашего клиента! — Глядя на свои охотничьи угодья, усеянные красочными фигурками участников триумфального марша протеста, он задумчиво молвил: — Знаете, чего мне хочется? Перестрелять их всех к чертовой матери!..

На обратном пути в Лондон Джулиет с сочувствием думала о владельце имения. Понимая аргументы демонстрантов и не одобряя стрельбы по птицам, она все-таки была сильно расстроена. День пропал даром. Не может быть и речи о том, чтобы техасский нефтяной магнат вступил в переговоры с туристами о доступе в его владения. Разумеется, он сможет привлечь адвокатов и даже добиться решения в свою пользу, но наживет себе местных врагов, чего лучше не делать.

Несчастный старик, снова думала она о хозяине усадьбы. Мечется по огромному мрачному дому. Возможно, не имеет родных, которые там пожелали бы жить. Возможно, не может позволить себе прислугу, даже если б ее можно было найти. Возможно, у него остался лишь чудаковатый старый дворецкий, они вдвоем стареют в холоде и неуюте. Возможно, налог на наследство не выплачен, и усадьба будет продана после его смерти. Естественно, он хочет продать ее сейчас и потратить какие-то деньги, прежде чем до них доберется налоговая инспекция. Переехать в коттедж со всеми удобствами. Фактически в таком же положении находятся Дамарис и Флоренс, хотя Форуэйз гораздо меньше и не окружен обширными угодьями. Слава богу, у Оукли нет проблем с демонстрантами, которые вмешались бы в процесс продажи!

Джулиет вернулась домой поздно, первым делом расслабилась в горячей ванне. Потом приготовила себе ужин. После жуткого ланча надо поесть достойно. Дело шло к одиннадцати, она уже собралась направиться в спальню, когда вспомнила про включенный утром автоответчик. Лучше прослушать сообщения.

Их было три. Два простых, обычных. От третьего сон мигом улетучился.

Дрожащий голос, полный ужаса и тревоги — она едва узнала Дамарис, — взмолился:

«Джулиет! Знаю, тебя, может быть, нет, но, если ты дома, возьми, пожалуйста, трубку!.. Не умею обращаться с автоответчиками. Джулиет?.. Ох, тебя нет. Пожалуйста, перезвони, как только сможешь! Нам нужен твой совет. Произошло нечто ужасное…»

Инспектор Джонатан Вуд возвращался домой, проведя день в суде. Устал он не только потому, что день выдался долгий, но и потому, что предчувствовал впереди подобные напряженные дни. Не то чтобы он ожидал повторного вызова для дачи свидетельских показаний. Его роль сыграна. Он вернется к повседневной работе в Бамфорде, прикинется, будто занят делами, тайно гадая, что происходит в зале суда. Будет узнавать, как все прочие. Купит однажды по пути домой вечернюю газету, увидит вердикт. Виновен или невиновен. Если бы рассуждал здраво, выбросил бы из головы до тех пор. Но здравый смысл и эмоции давние враги.

Обычно он не позволяет себе гадать об исходе процесса, ибо это не его дело. Его дело задержать подозреваемого и отдать под суд. Как потом поступит закон, его не касается.

Но в данном случае невозможно отойти в сторонку, поздравляя себя с завершением своей задачи. Он ухватился за возможность продолжить расследование, с самого начала чуя, что эта смерть была выгодна Оукли. Полицейскому редко предоставляется второй шанс. Ничего удивительного, что он вцепился в него обеими руками.

И теперь в приступе самокритики спрашивает себя: не ударился ли в одержимость, заранее убедившись в виновности Оукли и позволив личной неприязни отразиться на хладнокровном осмыслении фактов?

Если так, если ошибся, в послужном списке появится черная метка, которую нелегко вытравить. Известно, что министерство внутренних дел этим следствием по-прежнему недовольно. По крайней мере, повезло, что обвинение представляет авторитетный и уважаемый барристер Тейлор, напоминающий своей тощей фигурой и длинной шеей терпеливую цаплю, которая ждет, когда серебристая рыбка промелькнет среди водорослей и камней.

Пока царит полное равновесие. Вуд задержался в суде, чтобы выслушать другие показания после собственного краткого выступления на свидетельском месте. Присяжные услышали, что в эксгумированном теле действительно обнаружены следы мышьяка. Однако, как и опасался сэр Герберт, присяжных также уведомили, что мышьяк найден повсюду на церковном кладбище, поэтому не исключается, что он попал в останки из почвы.

Весьма примечательный управляющий компанией «Лондон кемикалс» хорошо знает, с какой стороны бутерброд маслом намазан. Его позицию вполне можно назвать выжидательной. Да, он помнит визит мистера Оукли. Да, мистер Оукли подробно расспрашивал о процессе получения мышьяка из руды. Мистер Оукли всегда живо интересуется деятельностью предприятия. Для менеджера очень важно иметь дело с понимающим человеком. Мы всегда были рады видеть мистера Оукли в «Лондон кемикалс». Ведется ли точный учет запасов руды? Да, конечно. Ах, безусловно, в зависимости от того, сколько пропало. Пропажу очень малого количества могли и не заметить. Через столько времени трудно проверить, если не невозможно, как он уже говорил полиции.

А потом была Марта Баттон. «Пожалуйста, Боже, — взмолился Вуд, — только пусть не меняет показаний…»

Когда для дачи показаний была вызвана основная свидетельница обвинения миссис Марта Баттон, честно сказать, волнение в зале достигло пика. Вполне простительное, если учесть, что кто-то и впрямь подумал, будто присутствует при важнейшем событии.

Стэнли Хакстейбл прищурился на дородную женщину, втиснувшуюся на свидетельское место, и добавил несколько строк. «Марта Баттон крепкая женщина лет сорока восьми. Прилично и скромно одета в коричневое. Волосы неестественные. То ли хной крашены, то ли парик».