Он умыл руки, и все присутствующие повернулись на меня. В глазах стоял вопрос: почему я игнорировал комиссара.

– Задачей экипажа лодки было обеспечить работу боевых пловцов. С этой задачей экипаж справился и обеспечил четыре выхода за борт. И даже в изменившихся условиях экипаж действовал слаженно, ошибок и промахов не допускал. Никаких претензий и к экипажу, и лично к батальонному комиссару Галкину я не имею. Все поставленные задачи были выполнены.

– Ваши диверсанты раскрыли сети? Вы могли войти в гавань? Почему стреляли восемью торпедами с такого ракурса? – спросил дивкомиссар Николаев.

– Дистанция до первой цели была чуть больше четырех кабельтовых, до второй цели было менее десяти кабельтовых после отворота на обратный курс. Рядом была землечерпалка, которая могла быстро переместиться вправо и перекрыть мне возможность отхода на отмель в бухте Сторвика. Моей задачей было сохранить людей, которые смогли сделать это.

– Почему пустили только четыре торпеды в первом залпе, ведь целей было две?

– Аппараты один и два не имеют системы беспузырной стрельбы. Мы бы раскрыли немцам, что против них действует лодка, а не только диверсанты.

– А что за английские «коммандос» действовали в этом районе? – вновь спросил Николаев.

– Я бы рекомендовал меньше слушать немецкое радио. Кроме брехни, там ничего нет, – ответил я, чем заслужил особое отношение к себе члена Военного Совета флота.

Впрочем, Галлер говорил, что именно Николаев горой стоял за Потапова, так что ничего мы не потеряли. Странно, но о бесперископной атаке никто ничего не говорил. Ею не заинтересовались. Всех интересовал только мой боевой дух и все ли я сделал правильно в той обстановке. Нет! Не все! Требовалось выйти с ребятами и отработать по разработанной схеме. Тогда бы и вопросов было много меньше. Подошел, высадил, ушел, что-то бухнуло, что не знаю. Четырех боеголовок, прикрепленных к килю, любой коробке хватит, чтобы отправиться на иголки. Но этого присутствующие замечать не собирались. Я ведь пустил торпеды в «Тирпица» только для страховки. Мины под ним взорвались раньше.

Решение Военного Совета, как официально называлось это сборище, было не в мою пользу. Дескать, кап-два Станкявичус не проявил свойственного всем советским воинам героизма. Произвел залпы в молоко, так как не использовал оптические средства наведения на цель, чем нанес непоправимый урон экономике Советского Союза. Не обстрелял стоящие на якорях эсминцы противника, а они чаще всего действовали против нашего флота, линкоры немцы против нас не использовали, не по чину шапка, ладошкой можно прихлопнуть. А я упустил такую весомую возможность. Торпеды не взял! И мины на берегу оставил! Практически безоружный пошел в Альту! Ату его! И тут раздался звонок. На проводе был сам нарком. Сведения об ударе первым получил он, непосредственно от соответствующих органов. Ждали только нашего прихода. Когда мне передали трубку, я, в ответ на поздравления, сказал:

– Спасибо, Николай Герасимович, я передам экипажу и членам отряда ваши слова, если смогу.

– А что так?

– Да тут говорят, что я действовал неправильно и не смог передать противнику все то, что мы с вами разрабатывали для этой операции. Не погибла лодка в Альта-фьорде, вышла и вернулась на базу, несмотря на то, что пришлось действовать не только диверсионной группой, но и пускать в ход оружие самой лодки.

– Кто это говорил? – мрачным голосом спросил нарком.

– Могу трубочку передать! – я пальцем начал показывать то на Головко, то на Николаева, дескать, вас к телефону. Надо было видеть их глаза! И выражения лиц. Это была полнейшая паника.

– Трубочку брать не хотят.

– Передайте командующему.

– Вас, товарищ контр-адмирал.

Тот показал мне сжатый кулак, но мне его угрозы были до одного места. Снят Рёдер, вместо него назначен Дёниц. Один из трех кораблей сохранил ход и подорвался на двух минах на выходе из гавани и затонул там. Два других полностью небоеспособны, по «Тирпицу» немецкие эксперты склоняются к тому, чтобы признать его неремонтопригодным, тем более что во всей Норвегии для него нет дока, и есть подозрение, что буксировку в Германию он не переживет. Так что не зря сходил за хлебушком! Их «коню»[4] мы конечности повыдергали и открутили все достоинства между ног. А вот, что Дёница поставили рулить, то это здорово портит картинку, не даст он нам спокойно почивать на лаврах. Правда, у меня на подходе вторая группа пловцов, и есть кое-какие соображения по этому поводу. Главное, чтобы у меня лодку не отобрали и дали довести ее до кондиции. Впрочем, трубочку телефонную мне вернули, и Кузнецов приказал немедленно прибыть в Москву.

Даже не успев передать слова наркома ребятам, на катере комфлота я пересек Кола-губу и вылетел к Кузнецову. Большому начальству сейчас не до наших успехов, а вот с наркомом состоялся долгий и обстоятельный разговор. До операции «эС плюс», в отличие от Галлера, Николай Герасимович относился к этому делу малость скептически: типа, бог с ними, пусть возятся, денег много не просят, штаты не раздувают, мож чё и получится. Получилось! Удивили мы всех! И противника, и союзников, а главное – своих. От всей души удивили! На Север теперь устремились все военные атташе. Придется кое-что сдать, но не бесплатно.

– Мы уже говорили с адмиралом Галлером, что немецкие лодки ходят гораздо глубже, чем наши, именно поэтому немцы перекрывают свои порты сетями до 250 метров. У них, скорее всего, иной набор корпуса. Нам требуется захватить или поднять их лодку.

– Как это сделать?

– Из-под воды, по-другому не получится. Я пытался себя поставить на место Дёница, ведь Гитлер не мог отменить усиление действий против северных конвоев, а сегодня должен прибыть в Исландию 16-й из них. Большинство судов и кораблей проходят мимо Медвежьего, Шпицбергена, ЗэФэИ и идут вдоль Новой Земли. На его месте я бы расположил там стоянки, места бункеровки и небольшие склады с вооружением. Лето вот-вот начнется, и немцы приступят к этому строительству. Кстати, ПВО Мурманска откровенно недостаточно, а конвои пошли туда, так как в январе немцы повредили ледокол «И. Сталин» и Архангельск стал недоступен по ледовой обстановке. Плохо замаскированы причалы, охраняет всего два истребительных полка, на очень устаревшей и потрепанной технике. Я, конечно, понимаю, что объять необъятное сложно, но это – порт. Мы вот разгромили их порт в Ка-фьорде, надо ждать ответку. Они сделают именно это. Думаю, что к приходу следующего конвоя Дёниц натравит на Мурманск Геринга.

– У нас большие потери авиации на юге, но попытаюсь доказать руководству, что защитить Мурманск необходимо. Но вы перескочили с темы на тему.

– Да, просто вспомнил вылет из Грязной. Вот, снял у англичан на их «Тигре». – Я передал адмиралу кусок магнита, который действительно снял с переборки в каюте их электромеханика. – Я не знаю, из чего сделан этот магнит, но его намагниченность в семь раз больше, чем у феррита. А мы скорость ЭТ-80 повысить не можем из-за этого.