– Слышу шум винтов соединения! – доложил акустик, и я приказал следовать на шум.

Соединение оказалось немецким, во главе с линкором типа «Бисмарк». Я его привел к той цели, о которой любой подводник может только мечтать! И он сорвал атаку! Якобы ошибся рулевой на вертикальных! Лодка выскочила на поверхность и показала рубку, этого было достаточно, чтобы линкор отвернул, а его охранение вцепилось в нас. Но я лично видел, как он задержался подать команду на вертикаль. До соединения было еще далеко, и эсминцы нас не смогли обнаружить, тем более что в марте тепловой клин в этих местах держится на глубине в 80 метров, и я поднырнул под него. А на разборе я все это выдал в своем докладе. Гаджиев тут же вспомнил свой первый выход на этой лодке, когда срыв атаки состоялся из-за ошибки старшины торпедистов, и дал свою оценку произошедшему: мол, струсил товарищ орденоносец, и вовнутрь ордера не вошел. Этой капельки хватило, чтобы пришел приказ о моем назначении командиром опытовой лодки. Потапов уехал на Балтику, на «эМку». Кстати, лесовоз успел убраться подобру-поздорову. Но для всего экипажа настали черные дни! Гонял я их, как вшивых по бане! К тому же они теперь знали, что 11 человек – лишние. Вместо них пойдут мои архаровцы. Совершили еще три коротких выхода, сплавывались, а меня пас Магомет Имадудинович. Все выходы были в район Хаммерфеста, где я рассчитывал прорваться в Альта-фьорд. Но все они закончились неудачей. Немцы поставили сети, ни перепрыгнуть через них, ни пройти под ними не удавалось. Подходы к сетям в несудоходных местах густо прикрывали мины. А сонара у нас не было. Заскрипело и назад. Но в третьем походе, из лодки вышли мои пловцы. Они нашли проход в пролив Аккар. Мы почти прошли, пройдя 22 мили по проливу, ведущему в Альта-фьорд, но вынуждены были свернуть в сторону и лечь на грунт в небольшой Тромс-бухте у острова Сейланд, практически необитаемого. Проход загораживала еще одна сеть, и, кроме торпед, на борту ничего не было. Дождались ночи, подвсплыли и набили батареи. Высадили разведгруппу, которая установила, что наблюдение за сетью идет с противоположного берега, с материковой части суши. Это давало маленький шанс. Теперь дело только за минами. Судя по конфигурации сетей, самое охраняемое место – это южная мелководная часть фьорда. Необнаруженными мы покинули фьорд через тот же пролив Аккар, где мои ребята нашли проход и освободили его от установленных мин.

В Полярном разгорелся спор, командование решило, что я струсил и не решился прорываться в Альту, но глубины в этом месте больше 250 метров, и искать в сети проход было бессмысленно. На такую глубину моя лодка нырнуть не могла. Сто метров максимум. Проход закрыт для плавания всех судов, нет даже катера для разводки сети, она стационарна. Надо резать трос сети, причем ночью и бесшумно. Таких приспособлений у нас не было, но мы их обязательно придумаем, например, разрежем с помощью термита.

– А что это даст? Немцы через день ее натянут снова, – сказал командующий флотом.

– Для прорыва обратно мы применим взрывчатку, с удлиненным зарядом, и уходить будем другим проливом, вокруг острова Саройя.

Что такое удлиненный заряд – Головко не знал, поэтому замолчал. Решили ускорить подготовку и провести операцию до наступления светлого дня. Ну, а я понял, что знаю прикуп! Только бы они не успели отвести линкор после нашего прорыва! А могут ведь, сволочи! Мне надо быстро занять позицию у необитаемых островов в южной части Альты, напротив Ка-фьорда. Оттуда – успею, даже если они рванут полным прямо от причала.

Последовало двенадцать суток сплошной нервотрепки, и 17 апреля мы вышли поход. Нас не провожали, как обычно провожают лодки на Северном флоте: с оркестром и приглашением всех «полярников», жителей Полярного, на отход. Мы ушли тихо от причалов «десятки». Двое суток шли до Хаммерфеста, затем экономходом добирались до пролива в подводном положении. Ночью форсировали по мелководью противолодочные заграждения и пошли в сторону последней из сетей, как мы надеялись. Больше их ставить по карте было негде. Отстоялись в Тромс-бухте, набили аккумуляторы и пошли, выпустив моих ребят с полутора кабельтовых, и удерживаясь моторами на 20-метровой глубине. Впереди была противолодочная сеть, закрепленная за материк и скалу на острове Сейланд. Едва стемнело, а ночи уже короткие, как из торпедных аппаратов вышло четыре человека. Они обогнули рубку и раскрыли люки под платформой, на которой некогда стояло второе орудие БМ-24. Вытащили оттуда несколько предметов, поддули компенсаторы плавучести на них и пошли к недалекому берегу. Один из них на месте высадки не появился, а направился сразу к первому нижнему якорю сети, лежащему на глубине в тридцать пять метров, и произвел его минирование одной шашкой 200 граммов и снабдил её «удочкой»: взрывателем мгновенного действия, чеку которого вырвет сдвинувшаяся сеть. Затем он прошел вдоль сети у самого верха и поставил резаки на провод гидрофонов. После этого он повернул обратно и, не выходя на остров, пошел к лодке по компасу. Трое других несли с собой термический заряд и маскирующий брезент, окрашенный под цвет местности. Они заложили заряд, накрыли его брезентом, который закрепили за сам якорь. Трос его не сдернет и заряд догорит, не демаскируя самого себя. Термит дымит довольно сильно, но ночью дым увидеть сложно. Они дали себе всего 15 минут на возвращение на лодку. До этого такое же устройство было установлено на острове Бохкасуолу, почти на месте нашего прорыва, там есть участок, где вместо сетей стояли донные мины. Их разрядили, и они «переезжают», меняют место дислокации. Операция «С плюс» началась.

В 22.15 19 апреля 1942 года зазвонил телефон на зенитной батарее в Комагфьорде:

– Господин фельдфебель, докладывает флигер Курст, пост Варгнесет! На противоположном берегу что-то произошло с сетью. Сдвинулись огни на буях.

– Что гидрофоны? Охранители?

– Гидрофоны молчат, охранители в воду не погружались, ни один не сработал. Признаков прорыва нет, господин фельдфебель.

– Хорошо, продолжайте наблюдение! – фельдфебель Шнитке надавил на кнопку отключения и набрал другой номер. – Пятнадцатый, Штроменбухта, здесь Шнитке, 19-й пост, Комагфьорд. У меня зафиксировали движение сети без срабатывания охранителей. Что у вас и в Финойе?

Здесь шла двойная сеть, одна из ветвей которой разводилась для пропуска судов.

– Унтер-офицер Вольфганг, у нас тихо, господин фельдфебель, попыток прорыва не было.

– Очень хорошо, Вольфганг. До связи.

Постояв еще пару секунд у стола, лень и сон боролись в нем с чувством долга и исполнительностью, он набрал еще один номер.

– Семнадцатый, здесь 19-й, Шнитке, что у вас, попытки прорыва были?

– Никак нет, господин фельдфебель, тихо.

– А на том берегу?

– Тоже тихо, какой дурак сюда сунется, мины! Их же месяц назад выставили, когда прошлый раз зафиксировали попытку прорыва. Рольф, ты когда будешь в Альте?

– Послезавтра.

– Ну, тогда друг другу не помешаем.

– Пошел ты! Марта – моя!