– Но почему, когда выяснилось, что тревога ложная, никто ничего не заподозрил?

– Ну отчего же… Миссис Роули почувствовала неладное, но, убедившись, что ее кабинет по-прежнему заперт, она, скорее всего, решила, что в сад забрался какой-нибудь паренек из соседней деревни, который позвонил в колокол из озорства. Мне очень повезло, что миссис Роули на следующее утро не понадобилось открывать сейф, ведь тогда она бы обнаружила пропажу.

После того как вы скрылись, я по той же служебной лестнице вернулся к себе в палату и вплоть до рассвета разбирал бумаги миссис Роули, выписывая из них все самое важное. Документы неопровержимо доказывали, что наша подопечная не только двоемужница, но и шантажистка с многолетним стажем. В бытность сиделкой она успела поработать во многих богатых семьях и узнала немало такого, что люди предпочитают держать в секрете. Угрожая предать эти тайны огласке, она начала вымогать деньги. Кроме того, в молодости она отличалась удивительной красотой и в полной мере пользовалась этим преимуществом, увлекая мужчин в брачную ловушку. Очень часто ее добычей становились родственники пациентов, которых она опекала, как это случилось с вашим армейским товарищем. Заманив несчастного в свои сети, она заставляла потом ее содержать.

Шли годы, красота увяла, и тогда она придумала новый план. Прибегнув к помощи доктора Росса Кумбса, она продолжила выжимать деньги из оказавшихся в ее власти бедолаг. Всякий раз, когда ей требовалась звонкая монета или возникало желание насладиться чужими страданиями, она вынуждала своих «клиентов» обращаться в клинику с просьбой о врачебной помощи, за которую они платили внушительную сумму. Так она упивалась своей властью и вдобавок получала неплохой доход. Надо признаться, задумка блестящая. Внешне все находится в рамках закона. Кроме того, не забывайте, что официально владельцем клиники является почтенный доктор Росс Кумбс. О каких подозрениях может идти речь?

По моим оценкам, за долгие годы миссис Роули смогла накопить целое состояние, более пятидесяти тысяч фунтов. Вне всякого сомнения, во время судебных слушаний мы узнаем много новых подробностей.

Как выяснилось через несколько месяцев после начала суда, Холмс был абсолютно прав в своих оценках размеров добычи преступницы, просчитавшись всего на несколько сотен фунтов.

В ходе судебных слушаний доктор Росс Кумбс сдержал слово и полностью признал свою вину. Его примеру последовала миссис Роули. Учитывая количество и неопровержимость улик, у нее просто не оставалось другого выхода.

В суд нас с Холмсом так и не вызвали. Поскольку оба обвиняемых признали свою вину, давать показания нам не пришлось, и наше участие в расследовании дела осталось тайной. По той же причине, к моему величайшему облегчению, не стали беспокоить ни полковника Уорбертона, ни кого бы то ни было еще из числа жертв миссис Роули. Суд ограничился перечислением фамилий пострадавших.

Миссис Роули и доктора Росса Кумбса приговорили к тюремному заключению: ей дали десять лет, ему – меньше, приняв во внимания смягчающие обстоятельства.

Насколько мне известно, после освобождения из тюрьмы доктор Росс поселился в небольшом домике в графстве Кент, где скончался в безвестности через несколько лет. Что же касается Гарольда Уорбертона, то я продолжаю с ним дружить. Уорбертоны – частые гости в нашем доме, а мы с женой нередко ужинаем у них в Хэмпстеде.

Осталась одна небольшая загадка, о которой я в суматохе расследования успел позабыть.

Ответ на нее я получил однажды вечером, еще до того как завершились судебные слушания по этому делу.

Заглянув в гости к Холмсу, чтобы полистать газеты, с содержанием которых мне не хотелось знакомить жену, я между делом спросил:

– Скажите, старина, а что значила та присланная Уорбертону веточка мирта?

– Ну как же, дружище? Ответ прямо перед вами. Пробегите глазами статью, ту самую, где приводятся имена, под которыми миссис Роули выходила замуж. Мисс Роза Баннистер. Мисс Лилия Флетчер. Мне продолжать? Или вы уже смекнули, в чем тут дело? Вызывая очередного мужа на лечение в клинику, миссис Роули посылала с письмом цветок, название которого перекликается с тем ее давним именем, чтобы бедняга сразу понял, с кем имеет дело. Вы не находите, что есть некая ирония в посылке шантажируемому супругу веточки мирта, символизирующей девичью любовь?[24]

Ох уж этот язык цветов, Уотсон! Не сомневаюсь, что для жертв мисс Роули ее письма были приветом из преисподней. Я склонен согласиться со старым распутником Фальстафом, называвшим женщин «воплощениями дьявола»[25]. Когда они преступают закон, ни один мужчина не сравнится с ними в хитрости и подлости.

I

В своем очерке, озаглавленном «Пенсне в золотой оправе», я уже упоминал, что очень богатым на события выдался 1894 год, когда мы с моим другом Шерлоком Холмсом раскрыли столько дел, что отчеты о них заняли три пухлых тома. Перечитывая свои записи, я всякий раз ломал голову, какие из них отобрать для печати. Принять решение было очень непросто, поскольку каждый рассказ обладал известными достоинствами. После долгих колебаний я, по настоянию Холмса, решил воздержаться от публикации обстоятельств трагедии, случившейся с Аддлтоном.

Должен признаться, просьба Холмса сохранить их в тайне меня весьма опечалила, поскольку история эта, весьма необычная, проливает свет на темные стороны человеческой натуры. Тем не менее, считая себя обязанным принять во внимание мнение друга, я помещаю данный текст в папку с теми моими отчетами, которые никогда не будут опубликованы.

Если мне не изменяет память, началась вся эта история в середине ноября[26]с появления в нашей гостиной на Бейкер-стрит мисс Роуз Аддлтон, миловидной хрупкой особы, чуть старше двадцати лет, одетой в синее и сжимавшей руках кожаный саквояж, вид которого совершенно не вязался с ее изящным, элегантным обликом.

– Надеюсь, мистер Холмс, вы простите меня за столь неожиданный визит без предварительной договоренности или уведомительного письма, – представившись, промолвила она с чарующей прямолинейностью. – Увы, дело не терпит отлагательств. Мы в Лондоне совсем ненадолго, и потому я тотчас явилась к вам в надежде, что вы меня сразу же примете и поможете советом.

– «Мы»? – вопросительно изогнул бровь Холмс, после того как самым радушным образом предложил девушке присесть. Достоинство, с которым держалась эта юная особа, и ее порывистость тронули великого сыщика не меньше, чем меня.