— А что насчет его сына? — спросил Чедвик. — Мы позволим американцам побеседовать с ним? Попробуйте взглянуть на все с их точки зрения: Стефан Марчант встречается с Дхаром, Дхар устраивает взрывы в посольствах США, Дэниель Марчант неожиданно сталкивается с террористом-смертником — приятелем Дхара, который пытается убить посла США.

— Но Марчант остановил его, — сказал Маркус. — Вот что самое важное.

Однако он понимал, что это уже ничего не доказывало.

Позже в тот день Филдинг принял приглашение Чедвика отобедать в «Путешественниках» на Пэлл-Мэлл. Он не любил ходить по клубам, но в последние годы, когда Стефан Марчант возглавил разведку, ему часто приходилось водить по разным питейным заведениям членов правительства, включая Чедвика. В конце концов он сам стал шефом разведки. Филдинг знал, что старое поколение разведчиков смущал тот факт, что он до сих пор был не женат. Однако времена изменились, и теперь почти все смотрели на Викария как на закоренелого холостяка, а не скрытого гомосексуалиста. Филдинга это вполне устраивало.

Прежде, когда штаб-квартира разведки находилась в Столетнем доме — унылом сером строении на Соутворк, — «Путешественники» играли роль служебного бара для сотрудников МИ-6. После того как МИ-6 переехала в Леголенд, где был свой собственный роскошный двухэтажный бар с террасой, откуда открывался вид на Темзу, в «Путешественниках» стали собираться младшие офицеры. Но некоторые старики не хотели расставаться с традициями. Усевшись за своим столом в обитом деревянными панелями зале, Филдинг тут же узнал несколько знакомых лиц.

— Я хочу предложить вам сделку, — сказал Чедвик, взбалтывая виски «Талискер» в своем стакане. Он считался одним из самых надежных людей в правительстве, и теперь в конце своей успешной, но далеко не блестящей карьеры он должен был выправить курс корабля под названием «Разведка» после фиаско, связанного с отставкой Марчанта. Для Филдинга он был отличным примером того, как посредственность может добиться прекрасных результатов на государственной службе. — Американцы согласны прекратить расследование встречи между Дхаром и Стефаном, если мы оставим им Дхара и обеспечим доступ к Дэниелю Марчанту.

— Обеспечим доступ?

— Они хотят допросить его.

— Зачем?

— Да бросьте, Маркус. Я знаю, что он был одним из лучших ваших сотрудников, но его участие в марафоне выглядит слишком уж подозрительным. Думаю, он мог бы рассказать им кое-что о Дхаре. И если уж говорить начистоту, нам не мешает наконец-то избавиться от Марчанта. Мы все знаем, что он злоупотребляет спиртным. А премьер-министру сейчас меньше всего нужен спивающийся шпион-перебежчик.

Филдинг хотел было снова вступиться за Дэниеля. Но возможно, джин с лаймом подействовал на него расслабляюще, и предложение Чедвика не особенно встревожило его. В глубине души ему самому надоело возиться с Марчантом, чье отстранение причинило ему немало головной боли. Чедвик был прав: Марчант был самым многообещающим молодым офицером, той самой молодой кровью, которой недоставало службам. Но Филдинг также знал, что его отстранили из-за обвинений, выдвинутых против его отца. А его задача заключалась в том, чтобы снять эти обвинения, которые доставляли МИ-6 слишком много неприятностей. И чем скорее американцы забудут о встрече между бывшим шефом разведки и Дхаром, тем будет лучше для всех.

Его тревожил лишь один момент, связанный с технологией допроса, применяемой в ЦРУ. Возможно, новый президент и запретил пытки, но в Лэнгли неохотно расставались со старыми привычками. Несмотря ни на что, Марчант по-прежнему был одним из них, и теперь он оказался слишком уязвимым.

— Он не должен покидать страну, — сказал Филдинг, допивая джин. — И я хочу, чтобы он вернулся к нам живым.

Ночью Лейла вернулась в Лондон, оставив Марчанта дожидаться очередного визита Филдинга наедине с бутылкой солодового виски, которую она тайком пронесла для него. Марчант знал, что пьет слишком много. Тренировки с Лейлой, его внезапное желание принять участие в марафоне — все это было попыткой занять хоть чем-то свою жизнь, потерявшую всякий смысл после смерти отца. Пока Марчант работал в МИ-6, он был в прекрасной физической форме. Выпивка помогла ему заглушить боль утраты и вместе с тем возвращала его к прежней жизни: к распутным, беззаботным денькам в пресс-клубе Найроби.

Тяжелее всего ему пришлось в первую неделю после отстранения. В трезвые минуты Марчант думал исключительно о кроте, которому удалось пробраться в МИ-6. Это помогало ему справиться с переполнявшими его горем и гневом. Вставая на рассвете с раскалывающейся головой, он бродил по пустым улицам Пимлико, освещенным первыми лучами солнца, и пытался обдумать и понять все, что слышал о своем отце. Он стоял на мосту Воксхолла, смотрел на проплывавшие внизу баржи, затем переводил взгляд на Леголенд и на узкие, заглубленные окна в кабинете шефа разведки. Неужели кто-то специально подстроил все это, чтобы устранить его отца, или Аль-Каиде на самом деле удалось проникнуть в МИ-6?

Его отстранение от работы означало, что он не мог входить в Леголенд, общаться с коллегами на темы, связанные с работой, и выезжать за границу. Все его заграничные паспорта были изъяты. Каждое утро Марчант проводил в различных интернет-кафе на вокзале Виктория (своему компьютеру, находившемуся в его квартире на Денби-стрит, он не доверял). Он снова и снова изучал все данные о террористических актах, искал любую информацию, подтверждавшую связь между террористической ячейкой в Южной Индии с кем-то из сотрудников МИ-6, пытался собрать сведения о своих коллегах в МИ-6, имевших связи на полуострове Индостан.

Теперь у него наконец-то появилось недостающее звено, которое, возможно, связывало его отца с Салимом Дхаром. Марчанту никогда не приходило в голову, что его отец мог навлечь на себя подозрения. Филдинг оказался прав: встреча с Дхаром была весьма необычным поступком для его отца. И Марчант был уверен, как не сомневался он в том, что принесенное Лейлой виски обожжет ему горло, что должен сам встретиться с Дхаром, где бы тот ни находился. Это был единственный способ вернуть отцу честное имя. Он должен был узнать у Дхара, ради чего шеф МИ-6 пошел на риск и встретился с ним. Марчант понимал, что последствия этой встречи могут обернуться для него настоящей катастрофой, но по большому счету ему нечего было терять.

Любуясь сельским пейзажем Уилтшира и лесом за каналом, он заметил серую цаплю, которая тяжело взлетела с воды и стала медленно подниматься в небо. Отец говорил, что эти птицы были похожи на «Боинг В-52», он всегда испытывал особый интерес к бомбардировщикам. Во время Карибского кризиса он ездил на авиабазу Файерфорд и смотрел, как они стояли на взлетной полосе с запущенными двигателями и ждали приказа.

Затем Марчант вспомнил то утро, когда отец позвонил ему и сказал, что покидает пост шефа разведки. Его голос звучал непривычно слабо, словно всю свою жизнь он пользовался мегафоном, а теперь внезапно выключил его. Отец позвонил в тот момент, когда Марчант находился в аэропорту Хитроу, он только что вернулся из Могадишо в Лондон, где собирался провести Рождество.