— Он умер, — поднялся Игорь Николаевич.

— Откуда вы знаете?

— Я сам врач.

— Врете!

— Ах ты, щенок! Ты убил мальчишку, ты это понимаешь?

Парень отступил.

А в это время Данилка, едва передвигаясь, подошел к маленькому тельцу, хотел потрогать его, наклонился, так и не издавая ни звука, увидел кровь, окрасившую белокурые волосы в алый цвет и стал отступать, открывая и закрывая рот.

Он налетел спиной на Лиду, судорожно всхлипнул и закричал, оборачиваясь:

— Мама, он убил нашего Ванечку! Мама, он убил моего Ванечку! Мама!

Мальчик разрыдался взахлеб.

— Лида, уведи Дана! — крикнул Игорь Николаевич.

А парень, чувствуя себя, как в преисподней, бессильно топтался на месте.

— Я же не видел его, — бормотал он. — Сколько вам заплатить. Да если бы это случилось в городе, я бы даже не обернулся, а вы же соседи.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, — закричал Игорь Николаевич. — Лучше уйди!

На этот крик обернулся Данилка, которого мать уводила к дому.

— Я убью его, пусти, — неожиданно выкрикнул мальчик.

С неожиданной силой он вырвался у матери и понесся назад. Он не видел ни Игоря Николаевича, ни распростертого тела, чью голову тот закрывал носовым платком.

Парень уже возвращался к мотоциклу. С силой Данилка врезался в его спину и обеими руками стал поворачивать к себе.

Парень, удивленный, повернулся, наклоняясь.

— Смотри на меня, я убью тебя, — кричал, брызгая слюной, Данилка: — Раз, два…

— Отвернись, отвернись, дурак! — неожиданно для себя выкрикнул Игорь Николаевич.

Но парень смотрел на мальчика, слегка склонив голову.

— Три!

Парень, как от толчка, сделал шаг назад, вперед, схватился за голову.

— Данилка! — закричала мать, бросаясь к сыну.

Байкер падал на мальчика, а Данилка, вцепившись в край его джинсовой куртки яростно тянул вниз, тут же толкая назад.

Игорь Николаевич раньше оказался рядом, схватил Данилку в охапку и швырнул матери. Тело парня ударило его по ногам, перевалилось и застыло на боку. Игорь Николаевич тут же склонился над ним, щупая пульс.

Из ворот выбегали соседи.

— Владик! — крикнула одна из женщин. — Что с ним?

— Этот мужик сбил его.

— Милицию вызывайте.

— Что вы мелете, — выпрямился Игорь Николаевич. — Это он сбил ребенка. Ему стало плохо, он упал. Вызывайте «Скорую», чего стоите.

Тут он отошел и закурил, оглядываясь. Лиды с ребенком рядом не было. Он вздохнул и снова повернулся к окружавшим его людям. Были это в основном домохозяйки, дачницы и старухи, бывшие не то полу родственницами, не то полу слугами, помогавшие по хозяйству.

— Я живу вон там, — начал он, кивая на дачу. — Когда понадоблюсь, позовете.

— Подождите, куда же вы. Его надо перенести в дом.

— Ему теперь больше уже ничего не надо. Он мертв. И мальчик, которого он сбил, тоже.

После этого случая Игорь Николаевич перевез Лиду и Данилку на свою дачу, старую, заброшенную, и едва ли годившуюся для жилья. Сам он стал надолго исчезать, не заботясь, осталась ли еда у Лиды и ребенка. А однажды вернулся со стариком — китайцем, и тот тоже поселился на даче. Он работал массажистом в сауне при КГБ и не сработался с новым, демократическим начальством. Когда-то имевший черный пояс и выступавший на профессиональных соревнованиях, он был тайным агентом китайской спецслужбы. Потом перешел в КГБ. Его вычислили, он бежал в Москву, был консультантом в первом отделе, тренером, массажистом, поддержал ГКЧП и, попав в немилость у новой власти, уехал из города.

Добродушный мечтатель, он подружился с Лидой и мальчиком, много рассказывал китайских сказок и занимался с ребенком ушу: оздоровительной гимнастикой, психотренингом, философской системой и борьбой — всем, что включает в себя это понятие.

Мальчик, лишен был товарищей по играм и, вообще, сверстников, потому что жили они среди таких же заброшенных летних домиков, которые хозяева навещали только летом, в сезон огородов, да и то не все. Поэтому слова старика он впитывал, как губка.

Подвижный, он полюбил занятия гимнастикой. Игорь Николаевич лишь изредка приезжал к ним, привозил деньги, забирал с собой мальчика дня на два — три. Лида не возражала, считая, что мальчика осматривают врачи, а Данилка возвращался к ней по-взрослому угрюмый и замкнутый. Он никогда не рассказывал, где был и что делал. Китаец понимал его, а Лида только спрашивала, близко ли выздоровление от той странной болезни, поразившей мозг и глаза ее сына.

Когда Данилке исполнилось семь лет, они снова переехали, теперь уже в очень благоустроенную дачу кого-то из бывших, но совсем на отшибе. Теперь даже Лида месяцами никого не видела и очень беспокоилась о том, что Данилка не ходит в школу. Но Игорь Николаевич сказал, что ни о какой школе и речи быть не может, привез учебники, видеозаписи уроков и велел выкручиваться самим. Читать и писать, Данилка научился в первые же полгода. Писал он грамотно, без ошибок, но ужасно неряшливо, как и большинство мальчиков, читал бегло, умел складывать и вычитать, знал таблицу умножения, но дальше этого дело не пошло. В 10 лет он читал все подряд: биологию, зоологию, астрономию и ботанику. Алгебру, геометрию, физику и химию он забросил подальше и никогда не брался за них, и из остальных книг выбрал только понятное, а понимал он лишь первые несколько страниц. Зато историю древнего мира и средних веков он проглотил за два месяца, и после этого они с матерью решили, что он вполне образован.

Так шли годы.

— Часики…

Тик-так…

Пела с эстрады молодая певица.

— Как тебя звать? — девушка, танцевавшая с высоким блондином, похожим на звезду Голливуда, если бы только не его молодость, подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Данил, — ответил тот, стараясь слегка басить.

— Значит, Дан. А ты в постели снимаешь очки или и спишь в них?

— У меня глаза очень чувствительны к свету, — сказал Данил, показывая тоном, что он шутит.

— Ну-ка, дай, посмотрю.

Данил поднял очки и утвердил их надо лбом.

— Так лучше?

— Намного. А ты — мордашка.

— Что это значит?

— Напрашиваешься на комплимент? Тебе не кажется, что мы поменялись ролями?

— Кажется. Поменяемся снова?

Девушка засмеялась.

— Пойдем к бару, выпьем? — предложил Данил, переставая танцевать и обнимая девушку за талию.