Мистер Гордон дернулся, как от удара плетью, лицо миссис Гордон стало печальным, и Ник решил, что пора вмешаться. Он протянул руку и сказал:

— Я Ник Тэрренс.

— Элизабет рассказала мне о вас, — крепко пожал протянутую руку Доналд. — Мы глубоко вам признательны, что вы согласились помочь. Моя дочь должна быть счастлива иметь на своей стороне такого человека. — Не обращая внимания на возмущение, написанное на лице Лорены, он указал рукой на бутылку в ведерке со льдом. — Не хотите ли выпить по бокалу вина и рассказать нам, что вам удалось узнать?

— Тебе нет никакого дела до того, что нам удалось узнать! — воскликнула Лорена.

— Лори, — тихо сказала Элизабет, — нравится тебе это или нет, но Доналд — твой отец, и он здесь по моему приглашению. Поэтому изволь обращаться с ним вежливо и уважительно, как с любым другим гостем в нашем доме.

— Мама, ты все это время знала, что он навещает Грейс, и ничего мне не сказала?

— Твоя мать ничего не знала, пока я не пришел сегодня днем. И она не заслуживает такого тона, девочка моя.

— Я не твоя девочка, — прошипела Лорена сквозь зубы. — И ты мне не отец.

Доналд пошатнулся от таких слов и словно постарел лет на пятнадцать. Но если он был в шоке оттого, что его старшая дочь отреклась от него, то Элизабет выглядела просто убитой.

— Лори, подумай, что ты говоришь, — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.

— Мне очень жаль, мама. Но я сказала то, что чувствую. Ты, очевидно, можешь понять и простить предательство. Я — нет.

Вскинув голову, Лорена повернулась на каблуках и, не глядя ни на кого, вышла. Миссис Гордон умоляюще смотрела на обоих мужчин.

— Ник, пойдите за ней, пожалуйста, — попросила она.

Он нашел Лорену у самой воды. Она сидела на большом теплом камне и смотрела на океан.

— Подвиньтесь, — попросил Ник.

Она подвинулась, но продолжала молча смотреть на набегающие на песок волны. Через полчаса Ник прервал молчание.

— Мы можем поговорить о том, что произошло, Конфетка. Вы сказали суровые, злые слова.

— Я сказала правдивые слова. Я ненавижу его.

Ник подумал и решил, что она заслуживает узнать правду.

— Может быть, для вас это и так, но для Элизабет — нет. Она любит его до сих пор.

— Да вы с ума сошли! — Она задохнулась от гнева.

— Нет, — покачал Ник головой. — Это видно невооруженным глазом. Она смотрит на него так, как моя мама когда-то смотрела на моего отца. И он тоже, несмотря ни на что, неравнодушен к ней. Вам лучше понять это как можно скорее и сделать выводы. Или вы хотите, чтобы ее сердце было разбито еще раз, теперь из-за вас?

— Я поговорю с ней. Мы были так счастливы без него. Если ей придется выбирать между ним и нами, она выберет нас.

Ник притянул ее к себе и обнял.

— Она не должна выбирать, Конфетка. Вы больше не ребенок, и Грейс тоже. У вас своя жизнь. Так дайте старику шанс доказать, что он понял и готов исправить свои ошибки.

— Вам легко проявлять великодушие и милосердие, ведь это не вас он предал.

— Нет, не меня. Но он неглупый человек. Он сознает, что наделал ошибок и как муж, и как отец. Разве это странно, что он пытается искупить вину, присоединившись к семье в тяжелую минуту?

— Мы справимся и без него. Он мне не нужен, и маме тоже.

— Ошибаетесь, Конфетка, ей он нужен. Более того, он — главное, что ей нужно… или станет главным, после того как вернется домой ее внук. И я верю в ее разум. Ваша мать потеряла способность ходить, а не думать. И она справлялась, пока вы путешествовали по Европе. Она не нуждается в сторожевом псе.

— Так что мне теперь надо делать?

— Лучше всего, — сказал Ник, обняв ее крепче, — отправляйтесь обратно домой, пригласите его на обед и приготовьте все по первому классу.

— Я могу ненароком отравить его!

Ник засмеялся и поцеловал ее горячий лоб.

— Тогда я приготовлю обед, а вы будете сидеть в гостиной с отцом и матерью и вести приличную беседу. Помните, Элизабет нужно будет на кого-то опереться, когда мы завтра уедем. А Грейс понадобится вся моральная поддержка, какая только возможна.

Солнце неторопливо погружалось в воды океана. Волны с тихим шелестом набегали на песок, словно смывая гнев и горечь, царившие в душе Лорены. Она спрятала залитое слезами лицо на груди Ника.

— Я так любила его когда-то, — прошептала она.

— Он тоже любил тебя, девочка, все время любил. — Ник взял ее за подбородок и поднял прелестное, влажное от слез лицо. — Разве мог он не любить тебя?

— Странно, однако, он проявлял эту любовь.

— Так уж обстоят дела с нами, мужчинами. Мы не всегда можем показать или рассказать о своих чувствах.

Всем своим существом Ник ощущал, что она ждет чего-то большего, нежели слова и дружеское объятие, что она нуждается в настоящем поцелуе, чтобы снова обрести уверенность в себе, в том, что ее любят. Разве мог он устоять?

Как хорошо держать ее в руках. И как хорошо целовать ее, подумал Ник, приникнув к нежным губам. У нее изумительный рот. Теплый, щедрый. Она ничего не скрывает, отдает все, что есть.

Лорена вписалась в его объятия идеально, будто была создана для этого. Он прижался сильнее и почувствовал ответное движение ее рта — и здесь полная гармония.

Мысли лихорадочно заметались в голове Ника. Камень, на котором они сидели, был скрыт от дома густыми кустами. Ему доводилось заниматься любовью и в менее уединенных местах, на заднем сиденье патрульной машины, к примеру. Ник почувствовал, как Лорена слегка задрожала, понял, что она готова отдаться ему, знал, что может сделать это быстро, но так, чтобы она ощутила себя желанной, забыла гнев и потрясение от неожиданной встречи с отцом, чтобы могла наслаждаться жизнью…

— Идем домой, Конфетка. — Ник не стал дожидаться, пока страсть возьмет верх над приличием. Видит Бог, ей не нужно лишних сложностей. А что, как не лишние сложности, сулит ей скоротечная связь с нанятым ею детективом? А ему не нужна лишняя ответственность, он не обязан заполнять пустоту в ее сердце, оставленную много лет назад не им. В конце концов, это нечестно.

Лорена приложила максимум усилий, вспомнила все, чему так долго училась, и с помощью Ника в рекордно короткое время устроила настоящий пир. Тем не менее обед прошел весьма напряженно.

Элизабет настояла, чтобы ели в. столовой, и достала столовое серебро, подсвечники и сервиз как для торжественного приема. Ник справедливо подозревал, что миссис Гордон не планировала именно такого обеда, приглашая их обменяться вечером собранной информацией.

Она сияла от удовольствия, сидя во главе длинного стола.