До того как Мэтт «оступился», его семья жила в счастливом неведении, точно осененная благословением Божьим. Мэтту исполнилось двадцать. И все четверо его бабушек и дедушек были в добром здравии; одна пара проживала в Майами, вторая – в Скотсдейле. Трагедии случаются и в других семьях, но на Хантерах это отразилось особенно болезненно. Хантеры остались совсем одни. История с Мэттом изменила все. Они не были готовы к тому, что последует дальше.

Трагедия всегда работает примерно по одной схеме. Сразу пробивает брешь во всех оборонительных редутах, открывая дорогу иным несчастьям. За время пребывания Мэтта в тюрьме умерли оба его дедушки и бабушка. Несчастье убило отца и привело мать в полное смятение. Она переехала во Флориду. Сестра – на запад, в Сиэтл. У Берни открылась аневризма. Семейное гнездо было разорено.

Мэтт поднялся с земли и махнул Марше. Та тоже махнула в ответ.

– Я пойду? – спросила Кайра.

Марша кивнула:

– Конечно, Кайра. Спасибо тебе.

– Не за что. – Кайра вдела руки в лямки рюкзака. – Пока, Мэтт.

– Пока, милое дитя.

У Мэтта зазвонил телефон. Определитель подсказал, что это Сингл Шейкер. Мэтт отошел к краю лужайки и нажал кнопку.

– Алло?

– Есть кое-что по твоему номеру, – сказала Сингл.

– Слушаю.

– Машина взята напрокат. В фирме «Авис», аэропорт Ньюарка.

– Так что, никаких концов?

– Ну, для большинства частных сыщиков – никаких. Но ведь ты имеешь дело почти с легендой, королевой данного бизнеса.

– Почти?

– Это я из скромности.

– Она тебе не идет, Сингл.

– Может, и так, но результат налицо. Короче, позвонила одному человечку из аэропорта, и он все выяснил. Автомобиль взял напрокат некий Чарлз Тэлли. Ты его знаешь?

– Нет.

– Думала, его имя и фамилия тебе что-нибудь скажут.

– Ничего.

– Хочешь, чтобы я проверила мистера Тэлли?

– Да.

– Ладно. Перезвоню.

Она отключилась. Мэтт уже хотел убрать телефон, как вдруг увидел вывернувшийся из-за угла патрульный полицейский автомобиль. Проезжая мимо дома Марши, он замедлил ход. Коп в униформе, напарник Лэнса, смотрел прямо на Мэтта. Тот ответил столь же прямым вызывающим взглядом и почувствовал, что краснеет.

Пол с Итоном поднялись с земли и наблюдали за машиной. Мэтт обернулся к Марше. Она тоже заметила ее. Пыталась выдавить улыбку, но улыбка тотчас увяла. Марша нахмурилась.

Снова зазвонил телефон. Не отрывая взгляда от Марши, Мэтт поднес мобильник к уху, даже не посмотрев на экран определителя.

– Алло, – сказал он.

– Привет, милый. Как провел день?

Это была Оливия.

Из телевизионных сериалов Лорен знала, что копы, как правило, встречаются в морге с патологоанатомами над трупом. В этом киношникам удалось убедить миллионы телезрителей. В реальности же подобное случается редко. Нет, трусихой Лорен не была, особой брезгливостью не отличалась, однако считала, что смерть любого человека должна всегда быть для нее шоком. Никогда не позволяла себе шутить на месте преступления, не пыталась блокировать или, напротив, приводить в действие какие-нибудь механизмы, позволяющие взглянуть на убийство отстраненно. Для Лорен морг был вполне обычным, знакомым местом, слишком земным, чтобы думать здесь о смерти.

Лорен уже собиралась отворить дверь в кабинет Элдона, как вдруг в коридор вышел детектив Тревор Уайн. Тревор был толст и старомоден. К Лорен относился с терпеливой снисходительностью, так порой смотрят на симпатичное домашнее животное, склонное написать на хороший дорогой ковер.

– Привет, Шприц, – сказал он.

– Что, новое убийство?

– Ага. – Тревор Уайн подтянул пояс брюк. Он принадлежал к разряду толстяков, определить местонахождение талии у которых невозможно, она у него кочевала из одного места в другое. – Жертва огнестрела. Схлопотал две пули в голову с близкого расстояния.

– Ограбление, бандитская разборка?

– Ограбление – возможно. На разборку похоже мало. Жертва – вышедший на пенсию белый парень.

– Где нашли тело?

– У еврейского кладбища на Четырнадцатой авеню. Думаем, он турист.

– Турист в таком районе? – Лорен скроила недоверчивую гримасу. – Что ему там делать?

Тревор выдавил смешок и положил мясистую руку ей на плечо.

– Дам тебе знать, когда все выясню. – Он не добавил «маленькая леди», но в подтексте это обращение имело место. – Ладно, увидимся, Шприц.

– До скорого.

Тревор ушел. Лорен отворила дверь.

Элдон сидел за столом в чистых нарукавниках. Он всегда носил на работе нарукавники. Кабинет отличала полная безликость и бесцветность. Поначалу, заняв этот пост, Элдон хотел переделать его, но вскоре передумал. Люди приходят сюда узнать подробности о смерти своих близких, и дополнительная стимуляция органов чувств им ни к чему. В общем, декор в кабинете Элдона всегда оставался нейтральным.

– На, – сказал Элдон, – лови.

И бросил ей что-то через стол. Лорен поймала. Пластиковый пакет, желтоватый и почти непрозрачный. Внутри нечто напоминающее гель. В руке у Элдона был второй, такой же.

– Так это…

Он кивнул:

– Да. Сильно поношенный грудной имплантат.

– Так и записать в отчете? Имплантат секонд-хэнд?

– Давай.

Лорен поднесла пакет к свету и нахмурилась:

– Я думала, имплантаты прозрачные.

– Да. По крайней мере из солевого раствора.

– Этот не солевой?

– Нет. Силиконовый. И мариновался в сиськах по меньшей мере лет десять.

Лорен с трудом скрывала отвращение. Внутри какой-то гель. Элдон изогнул бровь и начал мять и месить имплантат, как тесто.

– Прекрати.

Он пожал плечами.

– Они принадлежали твоей безупречной во всех отношениях монахине.

– И ты показываешь их мне потому, что…

– Потому что они могут послужить ключом.

– Вся внимание.

– Ну, во-первых, они силиконовые.

– Это я уже слышала.

– Помнишь, какая шумиха поднялась лет пять-десять назад? Говорили, что они могут стать причиной рака.

– Те имплантаты просто протекали.

– Правильно. И компании вынуждены были перейти на производство солевых.

– Но разве теперь не вернулись к силиконовым?