class="p1">Когда я последний раз дрался? Кажется, в студенческие годы и то на драку это мало походило, так легкий спарринг, поэтому сейчас первый удар я благополучно пропустил. Как только удержался на одной ноге — удивление. Костыль из-под правой руки отлетел в сторону, я-то понимал, что меня мало что способно спасти в данной ситуации. Сжал челюсти, втянул голову в плечи, стараясь, как-то сгруппироваться. Вспомнил вовремя теорию, не зря же учил когда-то новичков падать так, чтобы травмы были минимальны. Надо же, а тело еще помнило уроки. Оно реагировало на команды мозга, но куда я — калека против двух здоровых парней, да еще со стальными лезвиями. Поразительно, что ребята даже не боялись размахивать этим добром перед моими глазами. Не опасались, что раздадутся сирены полицейских авто, на улице кто-то появится. Они вообще были, то ли бесстрашные, то ли попросту отморозки.

— Чего скалишься? — прошипел один из них и сжал огромную ладонь в кулак. Я ненароком поежился, понимая, что если он попадет в цель, то, скорее всего, моя голова расколется на две части.

— А день так хорошо начинался, — стараясь пятиться задом к подъездной двери, хмыкнул я.

— Жаль он последним будет для тебя.

— Ну, может, еще повезет, — тянул я время, сам не зная, на что именно рассчитывая.

Все надеялся, что удача улыбнется, каким-то чудесным образом они провалятся в ад, а я просто продолжу свой путь. Кто такие и собственно какого дьявола, меня мало интересовало, на обычную шпану парни не были похожи, оставалась лишь одна мысль, и она мне не нравилась.

Договориться с ними я даже не пытался — не видел смысла. Вряд ли я смог бы перекупить их интерес, но и сдаваться вот так сразу не намеревался. Все юлил, заговаривал зубы, чем, кажется, только злил их больше.

— Ребят, ну зачем я вам сдался, у меня в кармане ветер свистит, — по-простецки выдал я, а сам приготовился отражать удар.

Сделал упор на здоровую ногу, чуть согнул ее в колене, рассчитывая, что смогу отразить бросок единственным костылем, что был под рукой. Только из этого стройного ряда выпадала существенная деталь — их было двое.

— Что-то он слишком болтливый, — рыкнул тот, что вертел в руках нож.

Холод пробежал по моей спине, стоило лишь поймать злой взгляд парня. В его глазах плясали черти, языки пламени отражали ту ярость, что творилась внутри. Нет, это был не человек — орудие. Киборг, который пришел с одной-единственной целью — убивать. Ладони потели, культя ныла, но я упрямо всматривался в лица тех, кто собирался меня уничтожить.

— Парни, кто вас нанял?

— Он еще и любопытный, — засмеялся тот, что был чуть ниже ростом и сделал пару шагов вправо.

Я боковым зрением старался не терять его из виду, но делать с каждой минутой это было непросто. Они обступили меня с двух сторон. Да и на вопросы не спешили отвечать. Наверное, чувствовали свое превосходство и в силе, и в количестве, поэтому сейчас только забавлялись, загоняя жертву в тупик.

Зажали меня, словно в коробочку. А потом боль обожгла бок: острая, резкая, заставляющая поскуливать. Нога подкосилась, и я плюхнулся в грязь. Отбросив костыль, прижал руку, чувствуя тепло, что сочилось сквозь пальцы. Мир завертелся с бешеной скоростью перед глазами, он вибрировал, переворачивался, совершая немыслимые кульбиты. Я уже не пытался заслоняться от ударов, просто сжимал челюсть, не в силах терпеть боль, что расплывалось волной по телу. Она сосредоточилась в одной точке, собралась в какой-то пучок, а потом рассыпалась на сотни осколков. Они пронзили, кажется, все клеточки моего тела.

Лежа в грязи, сквозь пелену я видел серое небо, тяжелые облака заслоняли собой бледное солнце. А я молил лишь об одном — только бы вытерпеть это унижение. Пережить, смочь в очередной раз восстать из пепла назло смерти. Спастись, ведь это было бы так глупо уходить, не попрощавшись ни с сыном, ни с Олей.

Где-то раздались мужские голоса, свист и мат. Словно сквозь вату я слышал вопли и женские визги, а потом что-то тяжелое ударило меня в висок. Мир поплыл окончательно. Закружился в безумном танце и рухнул, кажется, навсегда.

Глава 9. Ольга

После обеда зарядил дождь, такой предсказуемый осенний ливень. Капли били по стеклам, стекая ручейками вниз. А непогода, кажется, и не собиралась заканчиваться. Вечер медленно опутывал город ранними сумерками, заставляя грезить об отдыхе и чашке сладкого чая. В группе было тихо, лишь временами шелест страниц слышался за спиной. Мы остались одни с Тимофеем и на каждой шорох реагировали ожидающим взглядом. Время бежало, а Артем так и не появлялся. Это настораживало, но Тимоха уверенным тоном заявлял, что за отцом такое водится — он мог благополучно уснуть после обеда и не услышать звон будильника. Почему-то мне очень хотелось верить в это, однако, в груди болело. Это было необъяснимо, непонятно, и сама не могла дать оценку своему состоянию, списывая все больше на перемены в жизни. Все-таки это был риск давать Кузьмину разрешение встретить меня с работы, а еще больший — целовать его утром в беседке. Задумавшись об этом на мгновение, я только крепче обхватила себя за плечи, словно пыталась согреться. Ощутила какую-то катастрофическую нехватку Артема, будто бы он представлял собой целый мир, мою личную точку опоры.

— И что будем делать? — взглянула я на Тимофея, тяжело вздохнув. — Пять раз набирала его номер и все бесполезно. Телефон не отвечает.

— Я не знаю, — подняв на меня свои большие глаза, в которых плескалась лазурь, ответил Тимофей. — Домой уже хочется, поздно и темно.

— Тим, у меня будут проблемы и большие, если я сама попытаюсь отвести тебя домой… Все-таки позвоню твоей маме, может, она заберет сегодня.

Мальчуган опустил плечи, явно показывая, что мое предложение его не радует, но выхода другого у меня не было. Не оставаться же нам ночевать здесь. Наверное, стоило позвонить заведующей, сообщить об инциденте, но мне дико не хотелось выставлять Артема нерадивым родителем. Стараясь договориться с собственной совестью, я все же набрала Тамаре, но равнодушный голос автоответчика сообщил, что абонент в настоящее время недоступен.

— Кажется, у нас большие проблемы, — медленно произнесла я, поглядывая на часы.

Стрелки показывали почти восемь вечера, на улице покачивался фонарь на ветру, а я мерила шагами помещение группы, решая, как все-таки поступить. Да, по регламенту я должна была совершить определенные действия, но сердце вторило о другом. Возможно, будь Кузьмин для меня обычным мужчиной, «шапочным»