Признаться, я до того увлеклась, что даже не услышала, как по коридору прошел собравшийся домой шеф. Но он, похоже, заметил пробивающуюся из-под двери полоску света и не преминул узнать, в чем дело.

При виде меня, скрючившейся впотьмах за монитором и азартно стучавшей по клавишам, он изумленно замер.

– Оля!

Я подняла на него покрасневшие глаза.

– А? Чего?

– Ты что тут делаешь в такое время?!

– Да вот… – кашлянула я, с трудом отрываясь от формул и таблиц. – Вспомнила про диссертацию и что-то увлеклась.

Шеф покачал головой.

– Вот уж не замечал за тобой особого рвения к науке… тебя подвезти до центра?

– Нет, спасибо, – улыбнулась я. – Идите домой. И жене с мальчишками привет передайте.

Юрий Иванович, хоть и выглядел измотанным, все же расплылся в широкой улыбке. Семья у него была замечательная. Красавица жена, ведьма, как и я, только другой специализации, и два непоседливых пацана двенадцати и четырнадцати лет от роду. Один, как водится, унаследовал отцовскую склонность к темному искусству, второй был прирожденным травником и, как мать, обладал редким даром понимать и чувствовать обычных животных.

Ветеринаром будет, наверное. Тогда как старшего лет через десять надо будет ждать у нас в клинике. Стажером. А затем и полноценным врачом, который, полагаю, будет стараться нагнать и перегнать известного во всей столице хирурга, которого я уважала и почитала как родного отца.

– Спокойной ночи, – все еще улыбаясь, попрощался Юрий Иванович, закрывая дверь. Я в ответ невнятно угукнула и, засунув в рот очередной пончик, снова углубилась в загадочный мир цифр.

Когда я наконец разогнула спину, на часах было уже четверть двенадцатого, а в подаренной Лисовским-младшим коробке, к моему ужасу, остался всего один пончик. Блин! Ведь знала же, что во время работы себя не контролирую! Так нет, поставила рядом в надежде, что затуманенный диссертацией мозг забудет о том, что он с обеда не кормленный.

Угу. Как же! У ведьм и ведьмаков, как однажды пошутил Игорек, между желудком и мозгом существует прямое сообщение. И если в одном нет хотя бы одной жалкой плитки шоколада, второй напрочь отказывается работать и изыскивает любую возможность добыть вожделенные сладости.

«У меня, похоже, та же история, – с грустью подумала я, уставившись на чудом уцелевший пончик. – И что же с тобой теперь делать?»

Было ясно одно: пончик следовало срочно спасать! Но где? В кабинете, где я в любой момент могла до него дотянуться? Снести его вниз, в ординаторскую, и запереть на ключ?

«Ну да, а поутру кто-нибудь придет пораньше и, не разобравшись, что к чему, тут же его сожрет!» – шевельнулась в душе жадность, а не знающий сытости желудок недовольно квакнул.

«Нет, ординаторская не выход», – решила я, держа коробку в руках и все еще не зная куда ее деть так, чтобы раньше времени не уничтожить стратегический запас сладкого. Холодильника в кабинете у меня не было. На столе или на полу я точно ее замечу. Разве что на подоконник поставить и задернуть шторы?

«Да? А запах?» – возразил голос разума, и я все-таки решила не рисковать.

Как говорил шеф, толковый врач должен, помимо прочего, обладать хорошим обонянием, тогда даже на интуитивном уровне ему будет проще поставить диагноз, ведь все болезни, кто бы что ни говорил, пахнут по-разному. Да что там! Для тех же оборотней по-разному пахли даже эмоции! Поэтому, хоть и не будучи оборотнем, наставнику я верила, ведь порой обоняние быстрее глаз подсказывало, у кого из пациентов загноилась рана, а кто, как Альберт, скрывает от врача промокшие от крови повязки.

В конце концов я нашла решение проблемы и, открыв окно, водрузила заметно полегчавшую коробку на карниз. Там у меня специальный крючок был – когда-то я на него кормушку для птиц вешала. А теперь, глядишь, пригодится. Подцепить им картонку, чтобы ветром не унесло. И ничего, что снаружи холодно. Зато я заледеневший пончик смогу долго грызть, не помышляя о том, где достать новые. А там, глядишь, у кого-нибудь шоколадку умыкну или еще лучше – у кого-нибудь день рождения наклюнется, и я всласть оторвусь на торте, который обязательно принесет именинник.

Ночь прошла относительно спокойно.

Запах несчастного пончика меня не преследовал, кошмарных снов, где у меня его отнимают, тоже не было. Я неплохо выспалась. Встала раньше обычного. И, приведя себя в порядок, первым же делом спустилась в отделение, донельзя удивив дежурный персонал.

– Оль, ты чего тут в такую рань делаешь? – опешил Игорек, когда я зашла в ординаторскую и деловито огляделась.

Увы. В настенном календаре, где мы отмечали грядущие праздники, ничьего дня рождения в ближайшие недели не числилось. Так что мимо пончика я прошла совершенно правильно. А вот от кофе бы не отказалась.

– О-оль? Ты в порядке? – настороженно уточнил коллега, когда я взяла чужую кружку, сыпанула растворимого кофе и от души бахнула сверху сахара из общей заначки.

Я добавила кипяток, пригубила горячий напиток и блаженно зажмурилась.

– Угу. Доброе утро, кстати. Никто тебя ночью не дергал?

– Да нет, – все еще озадаченно отозвался травматолог. – Тихо все было. Даже в реанимации.

Все еще дуя на горяченный кофе, я присела на диванчик, где недавно спал Игорек, откинулась на спинку и вытянула ноги.

Да. Вот так жить было можно. Главное, экономить магию и не забыть, что до зарплаты осталась всего одна жалкая неделя и каких-то шесть несчастных дней.

Рабочий день начался как обычно, за исключением того, что к приходу дневных докторов я уже прошлась по отделению, заглянула в истории болезни, нашла уйму косяков и сразу после пятиминутки тыкнула коллег в них носом. Они, конечно, поворчали, но пообещали исправить. А я тем временем направилась к посту и досконально прошмонала шкаф с лекарствами, до последней таблетки сверяя имеющиеся в наличии препараты с тем, что было записано в журнале.

Опять нашла косяки.

Устроила нагоняй теперь уже старшей сестре – за то, что недостаточно внимательно проверяет работу подчиненных.

Ушла в процедурную. Вывернула наизнанку аптечки первой помощи и сверила лекарства в ампулах. И снова нашла недочеты. Один раствор хранился не в тех условиях, что было положено. Второй просто стоял в холодильнике, хотя по журналу уже давно там не числился…

Словом, коллектив вздохнул с облегчением, когда я закончила буйствовать, а врачи и вовсе поспешили сбежать в операционную в надежде, что я туда сегодня не доберусь.

Ошиблись. Времени у меня было море, поэтому, проверив, как дела у Алисы, я почти два с половиной часа следила, как они работают с пациентами. Разборки в операционной устраивать не стала – пусть сперва больного зашьют. Но уже в конце рабочего дня дала Игорьку втык за то, что тот поленился поставить лишний штифт пациенту со сложным переломом голени, а анестезиолога вежливо попросила не поминать всуе нижние отделы желудочно-кишечного тракта. Особенно при проведении спинно-мозговой анестезии. И особенно во время операции по удалению геморроя.