приготовленный своими руками завтрак и сердится на то, что жены нет рядом. Это будет первый за все годы супружеской жизни завтрак, который она пропустила, поэтому он наверняка вне себя.

Сознание, что Меллерш сердится, но при этом ничего не может поделать, потому что находится очень далеко, было для молодой женщины только дополнительным поводом для радости. Миссис Уилкинс любила своего мужа, но только теперь поняла, что очень от него устала.

Она попыталась представить себе мужа за завтраком, вообразить, что он думает о ней в этот момент, но не смогла. Давно знакомые черты расплывались, терялись, и очень скоро Меллерш, с сердитым, раздраженным выражением на лице, просто исчез, растворившись в утреннем тумане, среди лучей восходящего солнца, сулившего великолепный день.

«Вот это да, — подумала миссис Уилкинс. — Такого со мной раньше не бывало».

Она могла ожидать чего угодно, только не того, что не сможет вспомнить, как выглядит раздраженное лицо мужа. За пять лет она так часто видела у него выражение недовольства, неодобрения и огорчения, что успела изучить его во всех подробностях, но в это утро все заслонила красота щедрого весеннего утра, и она так и не смогла достаточно сосредоточиться, чтобы представить себе это зрелище. Вместо него на ум пришли знакомые слова благодарственной молитвы, и Лотти возблагодарила Господа за то, что он сотворил ее и весь этот чудесный мир и позволил своим созданиям наслаждаться жизнью и любовью. Прочтя молитву, она решила выйти в сад и хорошенько осмотреть окрестности.

Больше миссис Уилкинс не думала о муже, хотя как раз в это время в Хэмпстеде Меллерш надевал ботинки перед тем, как выйти из дому, и с горечью вспоминал свою всегда безответную супругу. В это утро ему не на кого было излить свое недовольство, поэтому он вышел из дому в очень плохом настроении.

Миссис Уилкинс решила, что неплохо было бы чем-нибудь заняться. Она оделась, выбрав белое летнее платье, которое очень подходило для теплой погоды, и начала украшать свою комнату. Она по-своему переставила вазы с цветами, застелила постель и разобрала свои вещи. Ее движения, когда она летала по комнате, стали девически легкими, почти танцующими, такими, как в юности. Во время уборки дома на лице у Лотти всегда было озабоченное выражение, теперь же ее лицо сияло счастливой улыбкой, потому что работа была в радость. У нее в комнате никогда не было столько цветов, причем самых разных и ароматных, поэтому она полностью погрузилась в расстановку ваз и забыла обо всех своих заботах. Они просто исчезли, как до этого исчезло сердитое лицо мужа. Лотти как будто превратилась в ребенка и начала заново учиться радоваться жизни. Одеваясь и причесываясь, она замечала вещи, на которые не обращала внимания уже много лет.

Вот, к примеру, волосы. Каждое утро она водила по ним щеткой с тем же равнодушием, с которым чистила перед выходом ботинки, и только сейчас обнаружила, что эта густая масса прекрасна. Миссис Уилкинс встала перед зеркалом и принялась наматывать шелковистый локон на палец, любуясь его красотой. Она так давно не приглядывалась к своим волосам, и Меллерш тоже, наверняка, совсем не обращал на них внимания.

Разве не весело будет подойти к нему и сказать: «Посмотри, разве они не прекрасны? Ты рад, что у твоей жены волосы как расплавленное золото?»

Она рассмеялась своим мыслям. Меллерш никогда не слышал ничего подобного. Он будет ужасно удивлен. Почему же она никогда не говорила мужу таких вещей? Ах да, кажется, она его боялась. Как это странно, бояться кого-то, а в особенности того, кого видела в самом смешном виде, к примеру, храпящим в кресле после сытного обеда! До сих пор миссис Уилкинс воспринимала своего мужа только как символ достойной жизни, полной забот и ответственности. Она не осознавала, как этот человек давил на нее, пока не оказалась от него далеко и не почувствовала себя свободной и независимой.

Быстро закончив свой туалет, миссис Уилкинс открыла дверь и сразу же вспомнила о новой подруге. Ей захотелось поделиться впечатлениями от первого утра в замке Сан-Сальвадор, и она тут же вспомнила, что вчера заспанная служанка проводила Розу в комнату напротив. «Если она встала, то нужно пожелать ей доброго утра, пригласить пойти к кипарису и подождать под ним, пока слуги не приготовят завтрак, а после завтрака мы вместе приготовим комнаты для леди Каролины и миссис Фишер. Комнаты нужно обязательно украсить цветами, сделать привлекательными. Первое впечатление важнее всего, а они должны сразу же увидеть, что их здесь ждали!»

Этим утром ей уже представлялось ужасным, что остальные две дамы могли не оказаться здесь. Лотти густо покраснела, вспомнив, как в Лондоне рассуждала, стоит ли соглашаться на то, чтобы они тоже приехали. Закрыть перед ними двери рая просто потому, что леди Каролина выглядит гордячкой! Неужели когда-то она боялась, что может смутиться в присутствии этой знатной леди? А миссис Фишер, неужели она могла не приехать только потому, что казалась миссис Уилкинс надменной! Как все это наивно и смешно, и как хорошо, что они обе будут здесь!

Лотти была счастлива и очень хотела, чтобы все вокруг были так же счастливы. Она была уверена, что все они скоро станут друзьями и проведут самый чудесный месяц в жизни под кровлей этого замечательного замка.

Спальни и две из гостиных помещались на верхнем этаже. Их двери выходили в большой холл, а в его северном конце находилось большое окно, через которое можно было выглянуть в сад. Замок окружало множество маленьких садиков, находящихся на разных уровнях. Тот сад, который было видно из холла, располагался почти на самой вершине. В него можно было попасть только из такого же холла ниже этажом.

Когда миссис Уилкинс вышла из комнаты, окно было широко распахнуто, и внутрь вливался запах цветущих веток багряника, растущего под окном. Кругом не было ни души, ничей голос не нарушал рассветную тишину, но на каменном полу уже стояла ваза свежих лилий, а на столе распускались настурции. Лотти остановилась, не дойдя нескольких шагов до комнаты миссис Арбитнот, и завороженно смотрела на неправдоподобную красоту цветов, вдыхая их аромат и стараясь поверить, что не грезит наяву. Она просто не могла поверить, что проживет целый месяц среди такого великолепия. Раньше ей случалось видеть истинную красоту, но только изредка и понемногу. То это был пучок маргариток, которые она нарвала в поле теплым днем, то закатный луч, упавший на окно. Никогда раньше Лотти не бывала в столь прекрасном