— Одна проблема. У меня по-прежнему нечего жрать, — наглые руки ныряют под футболку и смыкаются на моей талии, опаляя прикосновением.

— Я не голодна.

— Это пока, — шепчет он, прикусывая мочку уха, — гарантирую, скоро проголодаешься.

— Кто еще проголодается! — нетерпеливо толкаю его в плечо. У меня выдержки ноль — вся рассыпалась, стоило только к нему прикоснуться, — если ты меня сейчас не утащишь в спальню, я съем тебя самого!

— Не в этот раз, — он смеется, подхватывает меня на руки и куда-то несет, а я цепляюсь за его плечи и словно кошка урчу от удовольствия, счастливая оттого, что могу наконец трогать его, как захочу.

— Как это переезжаешь? — вопит Ольга, — Куда?!

— К Владу.

— Пап, скажи ей!!!

— Ей, — отвечаю вместо него, беру со стола яблоко и с громким хрустом откусываю, — мм, вкусно.

Сестра на грани того, чтобы упасть на пол и кататься из угла в угол, как она любила это делать в детстве в отделе игрушек.

— Яся, а вы не торопитесь? — с сомнением спрашивает тетя Лена.

— Торопятся! — тут же подхватывает младшая.

— Да помолчи ты! — цыкает на нее мать, — нет, если у вас все серьезно, чувства, эмоции и все остальное — это здорово. Но вы знакомы-то сколько? Месяц?

— Три недели.

— Тем более. Зачем так быстро съезжаться? Совместный быт — это дело такое…а если еще дети пойдут.

— Лен, ну что ты ворчишь. Мы ж с тобой живем, и ничего, не подрались. И тоже, между прочим, быстро съехались, и Ольга у нас сразу получилась, — усмехается отец, — и эти притрутся.

— А тебе лишь бы только договор со Швецовыми закрыть! Постыдился бы! Чай не корову продаешь, а дочь родную к мужику жить отпускаешь.

Папа смущается, краснеет и салфеткой вытирает внезапно заблестевшую лысину:

— Да, нет. Что ты такое говоришь, — мямлит, отводя взгляд в сторону.

Я до сих пор не пойму, как он умудряется сочетать в себе две противоположные натуры. На работе, с подчиненными — зверь, а дома совсем другой человек.

— Никуда она не пойдет! — Оля топает ногой, — пусть дома сидит!!!

— Конечно, родная, у тебя забыла спросить, — бросаю ей огрызок яблока, и она по инерции его ловит. Злится еще больше. Бросает его в меня, а я уворачиваюсь. В результате огрызок попадает в стену.

— Иди, убирай!

— Ну, мам!

— Я не для того дом драю, чтобы ты тут своими капризами разбрасывалась!

— Она первая кинула!

— Я просто поделилась. Как ты любишь.

После «Трех поросят» отношения с сестрой опустились ниже некуда. Она не простила мне подставу, а я не нуждалась в прощении. Замкнутый круг. Родители периодически пытались нас мирить, но все заканчивалось очередным скандалом. Потому что единственный расклад, который устраивал Оленьку — это чтобы я перед ней извинилась, а заодно перестала встречаться с Владом.

Перебьется.

— Девки, цыц! — сердится тетя Лена.

Я молча киваю, сажусь на свое место, а Ольга продолжает что-то ворчать и получает еще одно замечание от своей матери. Только после этого затыкается и идет убирать несчастное яблоко.

— Ясь, ты девочка взрослая, умная, сама со своими проблемами всегда разбираешься. — продолжает мачеха. — Я тебя ни коем случае не отговариваю, только ты подумай хорошо. У тебя столько планов было, столько перспектив.

— Все планы в силе.

— Ты думаешь, он тебя отпустит? Влад Швецов не похож на человека, который будет спокойно ждать, пока его девушка по заграницам, да по практикам мотается.

— Разберемся, — морщусь я.

На самом деле этот вопрос стоит довольно остро. Швецов действительно бесится, когда речь заходит о стажировке. Он чертов собственник, из той породы мужиков, которые готовы весь мир положить к ногам своей женщины, и при этом не понимают, что у нее могут быть свои амбиции и планы.

Отчасти я могу его понять. У него перед глазами своя модель счастливой семьи: отец, который все решает и всего добивается, и мать, которая ни в чем не нуждается, и вообще не знает, что такое работа. Он строит наши отношения по той же схеме, а я никак не могу объяснить ему, что хочу иначе, что со мной такое не прокатит.

Но об этом я молчу. Это мои проблемы, и я их сама решу без помощи и подсказок со стороны родителей.

— Когда ты планируешь переехать? — спрашивает отец.

— Сегодня.

— Но…как же вещи…

— Мне много не надо. И вообще, все, что нужно я уже перетаскала к нему.

— Ох, отчаянная ты девица, Ясенька.

Может быть.

Это я вначале мялась и долго думала: начинать-не начинать, верить-не верить, а теперь, когда решение принято — пойду до конца. Мне нужен Влад. Мне нравится наблюдать за ним, когда он спит и невесомо прикасаться к колючей щеке. Мне нравится сидеть вечером перед телевизором и «смотреть» фильмы, а на самом деле целоваться до потери пульса. Мне нравится то, как он на меня смотрит, и нравится то, в какую женщину я превращаюсь под этим взглядом. Мне нравится в нем все.

— Дура она! — кряхтит Ольга, — злая и жадная.

Это уже переходит все границы.

— Кстати о жадности, — мило улыбаюсь сестренке, — Юрий Валерьевич… помнишь такого? С кафедры иностранных языков? Так вот, он тут на днях подходил ко мне и жаловался, что ты долгов нахватала на два года вперед.

Ольга шипит. Смотрит на меня так, будто сейчас набросится, а я продолжаю:

— Говорит, пропускаешь много. Я, конечно, ему объяснила, что ты стараешься изо всех сил, работаешь. Но сама понимаешь, надо бы поднажать.

Неуды по английскому — это самые мелкие ее косяки. Так что это предупреждающий выпад. Если не заткнется и дальше будет вести себя как капризная девочка, я ударю по-настоящему.

— Ольга! Это как понимать? — тут же встает в позу тетя Лена.

К учебе она относится очень серьезно, к отметкам тоже. Возможно, какой-то незакрытый гештальт со школы, а может, просто сердится, что ее родная дочь не дотягивает до моих результатов. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что теперь она с Ольги не слезет.

— Мне с тобой сидеть и уроки делать? Не стыдно?

— Да что вы ко мне пристали! — вопит мелкая, — ей значит все можно. И мужиков уводить, и переезжать, а я уроки должна делать.

— Наверное, потому что у нее всегда все сделано!

— Ааааа, — вопит Оля и убегает из комнаты, напоследок бросив на меня злой взгляд.

Похоже я снова довела сестру и взяла медаль «Стерва года».