— Все нормально, — сказал он своим новым кэтчерским голосом. — Это мой друг. Я еще вчера хотел тебе сказать, только…

— Маленький Народец, — хрипло вымолвила Дженнифер Т.

— Только ты мне не поверила.

— Поверила, поверила, — сказал Пройдисвет. — Пошли, девчушка. Теперь уж все равно, что бы ты ни увидела.

На этот раз во время перехода было темнее, чем запомнилось Этану, и холоднее тоже. Иней запорошил им волосы и бейсболки. Тьма была не сплошной, но густой и глубокой. Она напомнила Этану о солнечном затмении в Колорадо-Спрингс — оно случилось в ту зиму, когда он учился в первом классе. Лис ковылял вперед со всей доступной ему быстротой, стреляя по сторонам своими оранжевыми глазами. Иногда он останавливался, подав детям знак сделать то же самое, и стоял неподвижно, улавливая длинными ушами какие-то звуки, слышные только ему. Этана переполняли вопросы, но лис не желал их выслушивать и отвечать на них. Он так и не сказал ничего про то, как его ранили, и про то, что стряслось в Белолесье.

— Две трети теней, которые вы видите вокруг, — не настоящие тени, — сообщил он шепотом. — Старайтесь не забывать об этом, поросята.

Дети посмотрели вокруг. Тени клубились, как дым, вздувались, как занавески, болтались, как испанский мох на березовых стволах — а потом вдруг затихли. Дженнифер Т. качнулась к Этану, и дальше они шли плечом к плечу, держась друг за друга. Шел дождь, и в сером небе медленно кружили вороны. Они вышли из леса на поляну, где Этан встречался с Клевером и его племенем — вышли и увидели, что первый параграф последней главы истории этого Мира уже дописан.

— Поздно! — сказал Пройдисвет. — Поздно!

Над поляной стоял серый дым и шипел пар. От самого Белолесья не осталось и следа: все деревья вырубили и, как видно, увезли прочь. На месте высокой белой рощи торчали расщепленные пни и высокие кучи обрубленных веток. Красивый маленький стадион, построенный из костей великана, лежал в руинах: его башенки обрушились, трибуны провалились внутрь. Рядом на изрытой земле валялась перевернутая, искореженная машина с шипастыми гусеницами, а вокруг нее — маленькие тела. Мертвых можно было бы принять за детей или феришеров, если бы не их бледно-серая кожа.

На всем этом исковерканном пространстве двигались только завитки пара — и еще…

— Эй, — сказал Этан, — а это что такое?

На берегу, там, где феришеры советовались с Джонни Водосказом, шел последний бой. Одинокий феришер стоял на большой коряге, а его окружало с полдюжины крылатых созданий. Этан узнал их даже издалека: точно такой же ухмылялся ему в окне его комнаты.

— Это Клевер! — крикнул лис. — Он бьется со скрикерами!

— Скрикеры — это кто?

— Феришеры, преобразованные Передельщиком. Они ненавидят себя за то, что стали такими, а себя прежних — еще больше. Помоги ему, поросенок!

— Как? Скажи, что мне делать!

Черный нос лиса подергивался, в глазах, как показалось Этану, загорелась надежда.

— Спроси свое сердце, поросенок! Тебя сыскал сам старый Хирон, нашедший в свое время Ахиллеса, Туссена и Бешеного Коня[9]— значит, и в тебе что-то такое есть!

От этих слов в Этане что-то зажглось, как чиркнувшая по коробку спичка — что-то яркое, плотное и горячее. Он огляделся и побежал к берегу.

— Этан, — сказала Дженнифер Т.

Он оглянулся. Она стояла с такими же пустыми глазами, и даже ее кривая полуулыбка пропала.

— Что ты собираешься делать?

— Спасать его, наверно, — пожал плечами он. Он не верил по-настоящему, что способен на это, что бы там ни говорил Пройдисвет, но чувствовал, что попытаться надо. Спасать одного феришера — не то что целое племя. Может, он как-то отвлечет врагов на себя и даст феришеру собраться с силами. Клевер наверняка отличный боец, не чета Этану.

Этан бежал к коряге, а Клевер вовсю отбивался от скрикеров, орудуя длинным ножом. Волосы у него развевались, правая рука ни разу не дрогнула. Вот это герой! Вот как это делается! Этан прибавил ходу и заорал, отвлекая скрикеров. Клевер слабо улыбнулся ему, а трое скрикеров, повернувшись в его сторону, оскалили желтые зубы и так злорадно сморщили свои острые носы, что огонек, зажженный в Этане словами Пройдисвета, сразу потух. Враги обступили Этана, подергивая крыльями. Он заметил, что крылья у них не растут, а просто прицеплены, закреплены на спинах медными винтами. Этан проскочил между их тонкими паучьими ногами, но они тут же снова насели на него.

Он огляделся, ища, чем бы защититься, но на глаза попадались только торчащие из коряги сучья. Почти все они были слишком короткие, но Этан высмотрел один подлиннее и попрямее. Он взобрался на корягу и попытался отломить сук. Тот затрещал, но не уступил.

— Рад, что тебе удалось прорваться, — сказал ему Клевер. Потом раздался какой-то глухой взрыв, и феришер, вскрикнув, упал с коряги. Один из скрикеров внезапно лишился головы и чертил суматошные круги в воздухе — должно быть, это Клевер обезглавил его, прежде чем упасть. Остальные столпились над недвижимым телом феришера, тыкая в него стальными носками своих сапог. Этан налег на сук всем своим весом, и тот наконец отломился.

У Этана в руках оказалась палка длиной и толщиной с бейсбольную биту, почти ровная, но узловатая и тускло-серая. Этан взвесил ее в ладонях и взялся двумя руками за один конец. Оружие показалось ему хорошим, увесистым. Этан взмахнул им и напал на скрикеров, глумившихся над павшим феришером. Один из них ухватил себя за уши, и Этан разглядел, что его острые желтые зубы сделаны из чего-то вроде кварца. Что-то защелкало, потом противно чмокнуло, и голова с грязно-желтой ухмылкой снялась с шеи. Теперь скрикер держал ее на левой руке, как гнилой серый персик, и она продолжала ухмыляться Этану с нового насеста. На шее скрикера вздулся пузырь, похожий на чернильную каплю. Этан отшатнулся, а скрикер, отклонившись назад, метнул голову в него. Этан, не раздумывая, размахнулся своей палкой.

— Дыши! — донесся сзади крик Дженнифер Т.

Этан задышал, удержал глаза открытыми и отбил. Раздалось громкое «хрясь», вспыхнуло белое пламя, и в воздухе запахло чем-то мерзким наподобие горелого сыра. К Этану уже летела другая голова, и он исполнил еще одно «хрясь». Он отбил еще три головобомбы, а потом у него в голове произошло короткое замыкание.

Красное и черное. Кровь и небо. Дженнифер Т. смотрела на него сверху. Над головой у нее простирались черные тучи, на щеке зиял порез. Запахло, как в мясной лавке: это Пройдисвет. Лис тыкал ему в щеку своим острым коготком.

— Очнись, поросенок, очнись.

Этан лежал, вытянувшись, на обреченной зеленой траве Летомира.