В связи с этим мы задаемся следующим вопросом: сколько мест обитания разумных существ — более разумных, чем мы, — насчитывается, скажем, в галактике Млечный Путь. Насколько далеко от нас до ближайшего? Если окажется, что оно находится на совершенно непреодолимом расстоянии, скажем в центре Млечного Пути, за 30 000 световых лет от Земли, резонно предположить, что перспективы контакта невелики. С другой стороны, если выяснится, что ближайшая подобная цивилизация относительно недалеко, допустим в нескольких десятках или даже сотнях световых лет, имеет смысл попытаться как-то (об этом я расскажу подробнее) ее поискать.

Традиционным (и не сказать, чтобы точным) инструментом определения данной вероятности служит уравнение Дрейка, названное в честь астронома Фрэнка Дрейка, который стал основоположником научного подхода в этом вопросе. Выглядит уравнение так: пусть N — число техногенных цивилизаций в галактике, то есть цивилизаций, технологический уровень развития которых допускает межзвездный контакт (по сути, у них должна быть развита радиоастрономия); число это высчитывается по формуле:

N = R × fp × np × fl × fi × fc × L,

то есть перемножением ряда величин, каждую из которых я назову. (Вся формула построена на том, что совокупная вероятность есть произведение отдельных вероятностей, как некоторое время назад, когда мы высчитывали вероятность угадывания аминокислот в молекуле белка, перемножая шансы правильного выбора первой, второй, третьей и т.п. Вероятность выбросить орел при первом броске монеты — один к двум, вероятность выбросить орел при втором броске — тоже один к двум, вероятность выбросить орел два раза подряд — один к четырем, три раза подряд — один к восьми и так далее).

Соответственно, число таких цивилизаций зависит от частоты образования звезд, обозначенной R. Чем больше звезд, тем больше потенциальных мест обитания для жизни, если у звезды формируется планетная система. Здесь вроде бы все ясно. Эту величину мы умножаем на fp, долю звезд, обладающих планетной системой. Однако одного наличия планет недостаточно, нужно, чтобы они подходили для жизни. Поэтому умножаем на np — число планет в среднестатистической системе, располагающих условиями для зарождения жизни, затем умножаем на fl — долю тех миров, где жизнь все-таки зарождается, умножаем на fi — долю таких миров, где среди существующих форм жизни развиваются разумные, умножаем на fc — долю таких, где разумные формы жизни разрабатывают технические возможности для вступления в контакт, умножаем на L — время жизни техногенной цивилизации, потому что, если цивилизация самоуничтожится, едва сформировавшись, даже если все остальное пройдет как по маслу, вступать в контакт будет просто не с кем.

Позвольте мне высказать собственные прикидки по поводу этих чисел. Подчеркну, что точное значение этих величин мы не знаем, неопределенность увеличивается от первого множителя к последнему, поэтому насчет L, времени жизни техногенной цивилизации, мы не можем сказать совсем ничего.

В галактике Млечный Путь около 100 млрд звезд.

Галактика Млечный Путь существует около 10 млрд лет, а значит, в год, по самым средним оценкам, образуется около десяти звезд. Очень интересное число само по себе. Каждый год в Млечном Пути рождается 10 новых «солнц», многие, возможно, с планетной системой. И через миллиарды лет на этих планетах может появиться жизнь.

Что касается доли звезд, вокруг которых обращаются планеты, я говорил выше о растущем в последнее время массиве данных от наземных и космических обсерваторий о планетных системах, как формирующихся, так и тех, что уже полностью сформировались вокруг соседних звезд. Статистика впечатляет. Одних только данных инфракрасной орбитальной обсерватории IRAS уже достаточно, чтобы предположить наличие подобия солнечной туманности в процессе формирования примерно у четверти ближайших звезд главной последовательности чуть моложе нашего Солнца. Это ошеломляюще много. И любую из тех, у которых имеется полностью сформированная планетная система, мы можем обнаружить лишь в определенных особых случаях. Ожидать наличия планетной системы у каждой звезды не стоит, но число выглядит очень большим. Давайте чисто теоретически, для наглядности, примем fp за половину. Теперь прикинем, сколько планет в каждой системе в принципе могут оказаться пригодными для зарождения жизни. В нашей системе мы знаем по крайней мере одну — Землю, и можно привести достаточно убедительные аргументы в пользу того, что такое возможно и на других планетах и небесных телах. Мы уже упоминали Титан. Есть доводы в пользу Марса. Не претендуя на точность, просто для простоты перемножения, давайте примем, что np у нас равно двум.

Долю экологически пригодных для жизни планет, на которых эта жизнь через сотни или тысячи миллионов лет действительно зарождается, можно считать очень высокой — на основании доводов, приведенных мною выше, и в частности скорости появления истоков жизни на нашей планете. Так что fl примем за единицу.

А теперь перейдем к более сложным величинам. На планете зародилась жизнь, у нее есть тысячи миллионов лет, в течение которых условия окружающей среды останутся более или менее стабильными. Какова вероятность возникновения разума и техногенной цивилизации? С одной стороны, можно доказывать, что для появления такого звена эволюции, как человек, необходима череда маловероятных в каждом отдельном случае событий. Например, должны были вымереть динозавры, поскольку на планете господствовали они, а наши предки в ту эпоху представляли собой пугливых шерстистых норных зверьков размером с мышь. И лишь вымирание динозавров способствовало дальнейшему развитию наших предков. А динозавры, судя по всему, вымерли из-за столкновения с Землей астероида или кометного ядра около 65 млн лет назад, в конце мелового периода. Это событие случайное, и, если бы ничего подобного не произошло, возможно, мы с вами сейчас посматривали бы на мир с высоты трехметрового роста, поблескивали зеленой чешуей и скалили бы острые длинные зубы. И, скорее всего, считали бы себя чертовски привлекательными. Писаные красавцы. Нам было бы странно слышать, что, сложись все несколько иначе, на планете в настоящее время господствовали бы эволюционировавшие потомки досаждавших нам грызунов, а от нас остались бы только хвостатые земноводные, крокодилы и птицы. Это с одной стороны.

С другой стороны, нет никаких оснований полагать, что к возникновению разума ведет только один путь. Разум обладает, бесспорно, высоким селективным преимуществом. При прочих равных, способность разобраться, как устроен этот мир, повышает шансы на выживание. По крайней мере, до изобретения ядерного оружия.

На мозг приходится значительная доля веса человеческого тела, такого соотношения нет больше почти ни у одного животного на нашей планете. Это свидетельствует о неуклонном развитии мозга как органа познания мира. Чем больше обрабатывается данных, тем больше у нас шансов на выживание. Нет причин думать, что такое возможно исключительно с человеком, скорее всего, это будет характерно и для обитателей других планет.

И тогда встает следующий вопрос: означает ли наличие разума гарантированное развитие техногенной цивилизации? Отнюдь нет. Дельфины и киты разумны, как следует из множества различных несистематических наблюдений, а также соотношения массы тела и мозга, однако они до сих пор ничего не построили, поскольку не имеют рук и живут в совершенно иной среде.