Но раны в плече это не коснется, а ведь именно она больше всего мучает маркиза.

«Нужно хорошо обдумать этот вопрос, — пробормотала себе под нос Мариетта, — и, конечно же, помолиться об этом».

И она вспомнила о часовне.

Девушка видела ее лишь мельком, когда месье Мало в первый раз показывал ей замок, а потом позабыла о ней.

Мариетта подошла к человеку, который, как она решила, взял на себя управление работами. Она слышала, как кто-то назвал его Леоном, и это имя показалось ей подходящим для лидера.

— Есть место, месье Леон, — сказала она, — о котором мы забыли, но которое очень важно для меня.

— Где же оно, мадемуазель? — спросил он.

— Это часовня, месье.

Он улыбнулся.

— Уверен, любой будет рад навести там порядок. И, конечно, вы должны сказать отцу Бернару о том, что делаете.

— Отец Бернар! — воскликнула Мариетта. — Хотите сказать, в поселке есть священник?

— Он уже старик, — ответил Леон. — Правит для нас одну службу по воскресеньям, хотя и отошел от дел. Время от времени из города появляются молодые священники, но мы им не интересны, потому что наша община очень мала по сравнению с другими, что есть в округе.

— Я навешу отца Бернара, — сказала Мариетта. — Но была бы очень признательна, если бы в часовне убрали. Я видела ее лишь мельком, и, похоже, она не так обветшала, как комнаты в замке.

Позднее девушка узнала, что причина лучшего состояния часовни заключалась в дубовой обшивке, которой были покрыты все ее стены, а также в том, что алтарь представлял собой цельный камень, который не так легко повредить.

Некоторые из разбитых запыленных окон можно было починить. Как ни странно, те, кто вынесли все из замка, не взяли крест, который так и остался на алтаре.

Наверное, побоялись, что, если украдут его, будут наказаны Богом.

Мариетта занялась приготовлением напитка из цветов бузины для маркиза, и снадобье было готово как раз перед тем, как Мейвис пришла пора ложиться спать. Размышляя над несколько скептическим отношением Густава, девушка вспомнила, как ценила цветы бузины ее мать.

Она применяла их против жара и воспалений и была убеждена, что такой напиток возвращает людям интерес к жизни и энергию, которую они потратили на борьбу с болезнью.

Мариетта налила приготовленный отвар в стакан и понесла наверх, где ее ждала Мейвис.

— Ты не расстраивайся, моя хорошая, если понесешь ему отвар, а он не захочет его пить, — сказала Мариетта. — Попытайся убедить его выпить, но, если он откажется, оставь его в покое и уйди.

— Он обещал, — не хотела сдаваться Мейвис. — Жако будет очень сердиться, если он скажет «нет».

— Будем надеяться, что он скажет «да», — улыбнулась Мариетта.

Неся в руках драгоценный напиток из цветков бузины, Мариетта и Мейвис покинули западное крыло и направились в ту часть замка, где находилась спальня хозяина дома.

Густав ждал их снаружи.

— Хозяин не спит, — шепотом сообщил он. — Если бы он только выпил напиток!

— Я уверена, что так и будет, — сказала Мариетта, чтобы успокоить скорее Мейвис, чем Густава.

Она передала стакан младшей сестре.

— Я подержу Жако, пока ты не вернешься, — подбодрила она Мейвис.

Мейвис, похоже, собиралась возразить, но потом поняла, что стакан придется держать двумя руками.

Густав открыл двери, и девочка вошла.

Ступая очень осторожно, она подошла к большой кровати, на которой лежал маркиз.

Его глаза были закрыты, и, как показалось Мейвис, выглядел он очень больным.

Девочка остановилась рядом с ним.

— Я принесла вам волшебные травы, — торжественно объявила она, — чтобы вы опять стали здоровым, если выпьете все до дна, до капельки.

Для этого маркизу пришлось сесть немного выше на постели, и от усилия так заболело плечо, что он тихо застонал.

— Мне вас очень жалко, — сказала Мейвис, — но от этого вам станет хорошо, и вся боль уйдет.

— Я хочу тебе верить, — пробормотал маркиз, — хотя это непросто.

Он протянул обе руки, взял у Мейвис стакан и взглянул на его содержимое.

— Ты, наверное, собираешься подождать и убедиться, что я сдержу слово и все выпью?

— Вы обещали Жако.

— А где сейчас Жако?

— Он ждет, хочет посмотреть, хороший вы или плохой. Если вы плохой, Жако будет очень сердиться.

Маркиз слабо улыбнулся.

— Этого, — сказал он, — мы ни в коем случае не должны допустить.

Он поднес напиток к губам.

К удивлению маркиза, отвар оказался гораздо приятнее на вкус, чем он ожидал.

А все потому, что Мариетта добавила в напиток немного меда, как всегда делала для детей ее мать. От этого отвар, который сам по себе обладал довольно приятным вкусом, превращался в чудесный напиток.

Мейвис внимательно наблюдала за маркизом.

— Нравится?

— Несомненно, прохладный и сладкий напиток, — ответил маркиз.

Сделав еще один глоток, он сказал:

— Думаю, я уже достаточно выпил.

— Нет! — воскликнула Мейвис. — Пейте все до капельки, до дна — тогда Жако будет очень доволен вами.

— Тогда я, конечно, обязан слушаться Жако.

Маркиз допил все, что оставалось в стакане, и отдал его Мейвис.

— Вы хороший, очень хороший, — сказала Мейвис. — Завтра будет намного-намного лучше.

— Надеюсь, ты права, а теперь отправляйся спать.

Мейвис кивнула.

— Жако устал, — сообщила она. — Мы прочтем за вас большую молитву перед сном.

Говоря это, девочка потянулась к маркизу и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи! — сказала она. — Вы были очень-очень хорошим.

С этими словами Мейвис пошла к двери.

Маркиз смотрел ей вслед.

Он подумал, что никто не поверит, если он расскажет, как слушается указаний пятилетнего ребенка. Маркиз заметил, что ему трудно сопротивляться подспудной надежде на то, что травы, которые принесла ему девочка, каким-то образом помогут.

«Если я поверю этому, то поверю всему», — сказал он себе.

Маркиз не мог отрицать, что если у какой-то молитвы и есть шанс достичь небес, то это, несомненно, молитва Мейвис, которая была похожа на ангела.

Руководит она им точно как ангел!

За дверью Мейвис отдала Мариетте пустой стакан и взяла Жако.

Когда они пошли по коридору к себе, девочка довольно воскликнула: