Ему приходилось доказывать в середине 1930-х гг. тому же М.Н. Тухачевскому — «танковому стратегу» — и другим руководителям НКО СССР, что германские танки на бензиновом моторе в Испании горели, как спички. Старые модели отечественных бронемашин не стоит «штамповать».

Что же говорят специалисты о поражении советских войск на западном направлении в июне-июле 1941 года? Прежде всего, нерешительность Сталина, боязнь провокаций с нашей стороны перед гитлеровскими войсками, а потому молчание до последнего о приведении войск в полную боевую готовность.

А сама казнь Д.Г. Павлова и других генералов Западного фронта — это не результат его и их преступлений, а желание Кремля срочно «найти главного виновного», а вместе с ним и других для того, чтобы остальные командиры на этом примере «учились»: за трусость, мол, надо отвечать.

Явно перекладывалась ответственность за поражение Красной Армии в начале войны на этих лиц. Это был политический заказ! А ведь главная ответственность лежала на партийном руководстве, руководстве наркомата обороны и Генерального штаба. Сталин виноват в том, что войска Красной Армии встретили вражеское нападение на положении мирного времени.

Просчет в определении вероятных сроков нападения Германии стал наиболее роковым в ряду трагических ошибок руководства СССР.

Судя по материалам следствия, Павлова и его бывших подчиненных жестоко пытали. Мужественного генерала армии, Героя Советского Союза, участника боев в Испании заставили дать признательные показания, что он был выдвиженцем «врага народа» Уборевича, расстрелянного в 1937 г. вместе с Тухачевским.

Говорят, он долго держался. Просил встретиться со Сталиным и объяснить ему, что и к чему, как получился обвал сопротивления Западного фронта.

Д.Г. Павлову в этой беседе отказали. Просьба о встрече с вождем — это его роковая ошибка. Сталин в данном случае струсил перед генералом, который бы положил его «на лопатки» в объяснениях истинного положения вещей на фронте.

На вопрос следователя:

— Вы как заговорщик открыли фронт врагу намеренно?

— Да-а, — простонал окровавленный командующий…

Сегодня мы знаем, что все было не так.

Первым, кто официально поднял вопрос о невиновности расстрелянных генералов, был генерал-полковник Л.М. Сандалов, еще 1 сентября 1956 г., в служебной записке.

Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 г. приговоры от 22 июля 1941 г. в отношении Д.Г. Павлова, В.Е. Климовских, А.Т. Григорьева, А.А. Коробкова и датированный 17 сентября 1941 г. по обвинению Н.А. Клича, были отменены. Дела на них производством прекратили за отсутствием в их действиях состава преступления.

После смерти Сталина извинилась перед невиновными жертвами произвола несколько перепуганная челядь партийных функционеров, а потом взялась за старое — за аресты новых невиновных, знавших о проделках сталинской гвардии во главе с Никитой Хрущевым, которая подло теперь очищалась от свидетельской базы.

Появились новые фигуранты дел. Атаки со стороны некомпетентных чиновников из партийных верхов на их работу и службу в предвоенное время в годы войны продолжились.

15 мая 1941 г. из Восточной Пруссии, с военного аэродрома в районе Кенигсберга взлетел немецкий транспортный самолет Юнкерс-52. Он пересек госграницу с СССР, безнаказанно преодолел три зоны ПВО и долетел до Москвы.

Сделав несколько кругов над стадионом «Динамо», где в это время шел футбольный матч, самолет благополучно приземлился на центральном аэродроме столицы. Многие москвичи, проживающие в этом районе, были свидетелями пролетавшего и приземлившегося самолета с фашистскими опознавательными знаками на плоскостях и фюзеляже.

Существует две версии. Первая: местным властям экипаж пояснил, что летели в Берлин, но сбились с курса. А вот ответственным работникам госбезопасности признались, что привезли письмо Сталину от Гитлера и тут же передали запечатанный пакет. Через сутки германских пилотов и транспортников отправили восвояси безо всяких санкций. Вторая версия: самолет, развернувшись в конце полосы, заглушил свои двигатели как раз в тот момент, когда к нему подъехал черный «Форд». Из автомашины вышел человек в дорогом двубортном костюме и шляпе, несмотря на майскую жару. Потом он поднялся по выдвинутому изящному трубчатому трапу и вошел внутрь фюзеляжа. Через мгновение незнакомец вышел с кожаной папкой, сел в машину и уехал. Самолет срочно был заправлен и через два часа беспрепятственно взмыл в небо, взяв курс на запад…

Скорее, правдоподобна вторая версия — советский вождь ждал этого пояснения фюрера. Очевидно, по дипломатическим каналам могла пройти информация о прилете гитлеровского самолета в Москву.

Сталин среагировал на «беспрепятственный пролет» немецкого самолета «Юнкерс» арестами руководителей ПВО и ВВС РККА. Так, 24 июня 1941 г. были арестованы начальник Главного управления ВВС РККА генерал Павел Рычагов и его жена — заместитель командира авиаполка особого назначения майор Мария Нестеренко. После допросов с «пристрастием» 28 октября 1941 г. они были расстреляны по приказу Л. Берии без суда в поселке Барбыш вблизи Куйбышева.

Причину такой реакции Сталина автор нашел в рассекреченных архивных материалах. Рычагову он не простил одной реплики. На совещании Политбюро ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР и руководящего состава наркомата обороны со Сталиным, состоявшемся 8 апреля 1941 г. и посвященном вопросам укрепления дисциплины в авиации, на вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС, советский ас ответил: «Вы заставляете нас летать на гробах!»

Этого не мог забыть товарищ Сталин…

Повлияло ли на торможение процесса дачи команды на приведение войск в полную боеготовность последнее перед войной письмо Гитлера Сталину? Возможно, да!

Вот это письмо — прикрытие:

«Уважаемый господин Сталин,

Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно добиться прочного мира в Европе ни для нас, ни для будущих поколений без окончательного сокрушения Англии и уничтожения ее как государства…

При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так.

Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможность случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.