Акилине Васильевой, что она имеет знакомство с диаволами, по просьбе тех женок послала тех диаволов в разные места для осведомления о Татьянином сыне Илье в Выборге, о Катеринином муже Иване в Санкт-Петербурге, об Акилинином сыне Василии в Москву – живы ль они, почему те диаволы в оные места ходили и сказывали ей, Катерине Ивановой, а она, Катерина, означенным женкам, что помянутых двух женок сыновья, а третьей муж живы. А прошлого 1764 году пред Ильиным днем она, Катерина, Андрея Антипина снохе Анне Ивановой, Петра Антипина племяннице Прасковье Семеновой по научению предписанной женки Гавриловой, которая ей траву дала, поводивши ту траву в воде перстом и говоря, что в Анну да в Прасковью по одному диаволу, взойдите! давала им ту воду пить, которую они и выпили, и спустя недель с десять стали бесноватые.

А траву она опять, из воды выняв, положила в избе в щелику, которая ее трава и теперь тут или нет – того не знает, а сделала-де она ту порчу по показанной в допросе ее злобе».

Провинциальные канцелярии были созданы Петром I и упразднены Екатериной II. Помимо большого количества административных вопросов, в их ведении было следствие и судопроизводство по большинству категорий уголовных дел.

Материалы следствия и саму подследственную затребовали аж в Ростовскую духовную консисторию, где она уже безо всяких пыток под влиянием нахлынувшего авторского вдохновения несколько месяцев подробно излагала длительную историю своих разнообразных отношений с нечистой силой. В частности, выяснилось, что два демона являлись «за работой» в человеческом обличье и носили при этом вполне христианские имена Иван и Андрей. В этой детали отчетливо просматривается крайне слабое знакомство простого русского человека с классической демонологией: никаких тебе Бафометов и прочих Велизаров с Вельзевулами. Демоны являлись по простому вызову «Иван (или Андрей), поди сюда!» (опять-таки никакой специальной «вызывной» абракадабры), а если их долго не трогали, то и самостоятельно; видимо, скучали. Поручения они выполняли преимущественно посыльного характера: летали в Петербург, Москву и Выборг узнать о судьбе родственников Ивановой и ее односельчанок, находящихся там на заработках (в деревнях Нечерноземья уже вовсю процветало отходничество).

Ростов Великий (гравюра)

При этом соблюдались известные скоростные ограничения: путь до столицы и обратно занял у демона Андрея четверо суток, что, конечно, заметно превышает возможности обычного ходока, но никоим образом не свидетельствует о всемогуществе; в среднем около 20 км/час, где-то на уровне лучших представителей тогдашней фельдъегерской службы (в другой раз до Москвы демон добрался за в два раза меньшее время, что естественно). Причина же, побудившая Катерину вселить демонов в соседок, тоже лежала, по ее словам, в совершенно практической плоскости: после смерти мужа Ивановой родственники «пострадавших» оттягали часть ее земли.

Духовные консистории представляли собой административно-судебные органы епархий при правящем архиерее. К их ведению относилось следствие по вопросам, предполагавшим духовный суд. В период описываемых событий членами консистории могли быть только монашествующие представители духовенства.

Европейским следователям этих признаний хватило бы на два костра, но наши российские уперлись в необъяснимое противоречие: Иванова твердо стояла на том, что от христианской веры не отходила, регулярно посещала церковь, исповедовалась и причащалась, что и было подтверждено местным батюшкой. С ведовством подобное поведение в представлении лучших умов Ростовской консистории категорически не сочеталось. Для устранения сомнений по делу была назначена экспертиза (или, если угодно, следственный эксперимент): обвиняемую направили в монастырь, настоятельница которого после нескольких месяцев подтвердила ее несомненное благонравие, а обвинительниц подвергли медицинскому освидетельствованию, диагностировавшему, современным языком выражаясь, тяжелую форму истерии на фоне различных заболеваний мочеполовой системы. После чего следствие, продолжавшееся около двух лет, закончилось оправданием Ивановой.

Плетью обуха не перешибешь

В этом деле замечательны, на наш взгляд, два обстоятельства: абсолютно приземленное, антропоморфное восприятие нечистой силы, лишенное какой бы то ни было наукообразной демонологической основы, и полное отсутствие стремления у местных духовных и светских властей раздуть показательный процесс при наличии, казалось бы, широчайших возможностей.

Разумеется, далеко не все дела подобного рода заканчивались оправданием: примерно в ту же пору, в 1755 году, московская солдатка Пелагея Чернова за ворожбу была приговорена «бить плетьми нещадно и на полгода в наитягчайшие монастырские труды».

К XIX веку административные гонения на ведьм постепенно сходят на нет, и дела о «волховании» полностью остаются в ведении церкви, которая тоже занимается ими без особенного энтузиазма. Это можно понять – плетью обуха не перешибешь: ведь, несмотря на постоянные увещевания со стороны церкви о несовместимости ворожбы с христианством, народное сознание никакого противоречия не видело, и драгунская жена Настасья Трифонова в первой половине XVIII века искренне утверждала, что, наговаривая приятельнице на соль, чтобы муж ее любил, никоим образом ту не портила, поскольку «наговор-де мой божественный». Да и сами священнослужители подчас не брезговали магией: отправляясь в епархию для получения звания пономаря, пошехонский дьячок Иван Кузьмин читает популярный заговор «Иду на них аки волк, а они предо мною падите аки овец…» Куда дальше-то?

И то сказать, в наши дни по-прежнему трудно не наткнуться на рекламное объявление какого-нибудь «приворота без греха» от «православной колдуньи матушки Серафимы». А ведь, почитай, два с половиной столетия минуло…

12 «Девкам замуж не ходить…»

(судное дело скопцов, Российская империя, 1772)

Известно, что царь Петр I был большим прагматиком. Соответственно относился он и к церкви, которую за период длительного своего правления окончательно превратил в часть государственного аппарата (справедливости ради надо заметить, что начался этот процесс еще при его отце Алексее Михайловиче Тишайшем). Во главе ее вместо патриарха был поставлен Синод, ставший своеобразным «министерством по делам церкви» и контролируемый правительственным чиновником – обер-прокурором. Монахов приписали к определенным монастырям, белое же духовенство было «переформатировано» в замкнутое сословие, приход в которое людей со стороны был практически исключен. Число священников было значительно сокращено, оставшиеся при сане были переведены на казенное жалованье и обременены дополнительными обязанностями, в том числе доносить «куда следует» информацию о государственных преступлениях (понятие, стремительно расширявшееся в Петровскую эпоху), полученную на исповеди.

Неудивительно, что простой народ, немалой частью своей критически отнесшийся еще к никоновским реформам и гонениям на старообрядцев, все более утрачивал доверие к этой официальной структуре. Одним из следствий стало появление немалого количества учений, относимых исследователями к «народному христианству» – попытке выстроить новые отношения между Создателем и его творениями с весьма своеобразной догматикой, обрядовостью и молитвенными практиками.

«…проповедуют Христа, аки бы истинного»

Ярким примером