он видел и чувствовал всё то, о чём рассказывает, собственноручно. Если бы это было в принципе возможно, учитывая краткий гоблинский век.

Но вместе с тем, от внимательного взгляда данмера не укрылся тот факт, что Грутарк, даже уйдя с головой в начатую историю, не переставал следить за реакциями своего собеседника, явно что-то напряжённо обдумывая и, словно бы, пытаясь принять какое-то решение.

- Нас, волшебных существ, было много, мы жили повсюду – в недрах земли, в лесах, в водоёмах... Были и человеческие волшебники, - гоблин пожал плечами, словно бы говоря о чём-то само собой разумеющемся, - но их вряд ли можно было сравнить с теми, в чьих жилах буквально текла магия… У нас были свои государства, были и свои правители – могущественные существа, правившие всей магией мира, - как-то странно закончил фразу старейшина.

- Не могу сказать, что слышал о древних правителях гоблинов… - задумчиво произнёс головой маг.

- Я говорил не о гоблинах, мистер Хан, - Грутарк покачал головой, снова коснувшись медальона на шее. – Я говорил обо всех волшебных народах, всех фейри, как их называли люди.

За столиком на несколько мгновений воцарилась тишина – каждый из собеседников думал о своём. Авалор прокручивал в голове события сегодняшнего дня, пытаясь понять, в чём конкретно может оказаться причина интереса гоблинов к его скромной персона. Что в нём могло привлечь внимание? Внешность? Нет… Он ничем не отличался от любого другого обитателя Лондона, хоть волшебного, хоть маггловского. Одежда? Тоже мимо – большинство местных магов предпочитало носить мантии, но достаточное их число надевало и обычную одежду, сшитую, он был уверен, теми же маггловскими мастерами. Оставался только магический фон – от иллюзии на нём и от Ваббаджека в его руках. Посох подчинялся его приказам, но любой артефакт фонит магией сам по себе, даже, когда не «работает». Любопытно… И открывает некоторые возможности…

- Полагаю, - наконец прервал молчание маг, - вы не просто так поведали мне столь интересную, но столь далёкую от настоящего времени историю, уважаемый Грутарк?

- Вы правы… - гоблин шумно вздохнул, словно решаясь на что-то. – Но для того, чтобы пояснить истинную цель моего визита, я должен, во-первых, заранее извиниться перед вами, а во-вторых, испросить вашего соизволения на применение вот этого артефакта, - старейшина приподнял амулет на своей груди за цепочку, демонстрируя его магу.

- Извиниться за что? – подобрался Авалор, пристально следя за пальцами гоблина, удерживающими амулет.

- По текущим законам Министерства магии представители волшебных рас не имеют права владеть волшебной палочкой, - медленно начал гоблин, тщательно подбирая слова. – Не то, чтобы она была нам так уж необходима, даже после всех изменений в мире мы по-прежнему сохранили врождённую магию, присущую только нам, фейри… Но тем не менее, если бы я просто подошёл и наложил на вас любое заклинание, вне зависимости от моих намерений, вы имели бы право убить меня, защищаясь. А если бы не сумели, меня и мою семью наказали бы за нарушение законов.

- Что делает данный артефакт?

- Это древняя реликвия, передаваемая в моей семье из поколения в поколение. Кто был её создателем сейчас не упомнить, но этот амулет поможет нам понять…

- Понять что? – нахмурился данмер.

- Ваша трость, мистер Хан, - гоблин указал когтистым пальцем на Ваббаджек. – Мы не видели такой магии многие века… Она точно такая, какая была в древности… Могущественная магия фейри… Магия, которой наш мир лишился, как мы думали, навсегда… Вы видите, мистер Хан, я откровенен с вами, хотя мои слова могут мне дорого обойтись… Но я просто не имею права упустить такой шанс… Мы должны знать, действительно ли истинная магия возвращается… Я не могу требовать у вас сообщить, кто создал эту трость, где вы её взяли… Но я должен хотя бы узнать, не ошиблись ли мы в принципе.

- Я всё ещё ничего не понимаю, старейшина Грутарк, - задумчиво произнёс маг, с улыбкой пожимая плечами. – Но я не думаю, что вы решились бы так открыто подставить себя и своих сородичей для простого и красочного публичного убийства незнакомого вам мага. Поэтому, я дам вам шанс оправдать моё доверие.

Хоть данмер и в самом деле не думал, что гоблин собирается как-то ему навредить, тем более, что они находились в общественном месте, а вокруг было множество прохожих и посетителей Косой аллеи, врождённая паранойя всё же диктовала свои условия. Авалор на секунду сосредоточился, прикрыв глаза, а затем сделал плавный жест свободной рукой, словно бы накидывая на себя какое-то покрывало. Воздух вокруг мага на миг подёрнулся белым маревом, а затем, когда магический щит оформился окончательно, снова стал прозрачным. Вопросительно вскинув бровь, мужчина осторожно отставил трость-Ваббаджек, прислонив её к столику, и выжидательно посмотрел на гоблина.

- Не могу осуждать, мистер Хан… - гоблин с плохо скрываемым шоком напряжённо наблюдал за действиями мага, затем переведя полный затаённой надежды взгляд на его трость.

Грутарк сделал глубокий вдох, осторожно беря амулет обеими руками, располагая пальцы в строго определённом порядке на нанесённых на поверхность символах. А в следующее мгновение произошло то, что Авалор не мог бы охарактеризовать никак иначе, чем совершеннейшая неожиданность - медальон тускло осветился зелёным, исторгнув полупрозрачную волну света, прокатившуюся от гоблина во все стороны. Никто на улице, насколько мог судить маг, на это светопредставление никак не отреагировал, но сам данмер буквально всем телом почувствовал, как сквозь него прокатилась тёплая волна магической энергии, игнорируя магический щит, но внося кратковременное и совершенно незнакомое искажение в наложенную им самим на себя иллюзию человеческого облика.

Иллюзия потеряла стабильность на мельчашую долю секунды, позволяя увидеть то, что была призвана скрыть, но этого уже было достаточно для того, чтобы Грутарк судорожно вздохнул, вздрагивая и выпуская медальон, позволяя ему свободно упасть обратно на грудь. Теперь старейшина смотрел на Авалора и Ваббаджек совершенно иным взглядом, взглядом, в котором в причудливой смеси плескалось удивление, страх, и, одновременно с тем, почти экстатический восторг религиозного фанатика.

- Владыка… - гоблин-старейшина сполз со стула, почти падая на одно колено, не обращая никакого внимания на то, что его собственная трость звонко покатилась по мостовой. – Прошу простить меня за недостойное поведение и недоверие… Мы… Мы уже отчаялись поверить в саму возможность… - с каждым словом гоблин говорил всё быстрее и, одновременно с тем, тише, словно бы стараясь успеть сказать всё, что собирался,