– Не говорите глупостей о том, что вас любят, – остановила ее мисс Минчин. – Но вам придется не только заниматься с воспитанницами. Вас будут посылать с разными поручениями и дадут вам работу в кухне. Если я буду недовольна вами, то отпущу вас. Помните это. Можете идти.

Сара с минуту молча смотрела на нее. Странные, тяжелые мысли пробегали у нее в уме. Потом она повернулась и пошла к двери.

– Постойте! – остановила ее мисс Минчин. – Что же вы не поблагодарите меня?

Сара остановилась и обернулась к ней.

– За что? – спросила она.

– За мою доброту, – пояснила мисс Минчин, – за то, что благодаря мне у вас будет дом.

Сара сделала несколько шагов вперед. Она тяжело дышала и заговорила странным, недетским тоном.

– Вы не добры, – сказала она. – Вы не добры, а это не дом.

С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты, прежде чем окаменевшая от гнева мисс Минчин успела сказать что-нибудь или остановить ее.

С трудом переводя дыхание, Сара тихо поднялась по лестнице, крепко прижимая к себе Эмили.

«Как было бы хорошо, если бы Эмили могла говорить! – думала она. – Как бы хорошо это было!»

Она хотела пройти к себе в комнату, лечь перед камином на тигровую шкуру, прижаться щекой к голове тигра и думать, думать, думать, глядя на огонь. В ту минуту, как она поднялась на площадку, из ее комнаты вышла мисс Амелия и, притворив за собой дверь, остановилась около нее. Она казалась смущенной и взволнованной. И действительно, она в глубине души стыдилась того, что ей приказали сделать.

– Вам… вам нельзя войти туда, – сказала она.

– Нельзя войти?! – воскликнула Сара, отступив назад.

– Теперь это уже не ваша комната, – прибавила, слегка покраснев, мисс Амелия.

Сара сообразила, в чем дело. Она поняла, что это начало перемены, о которой говорила мисс Минчин.

– Где же моя комната? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос не задрожал.

– Вы будете спать на чердаке, рядом с Бекки.

Сара знала, как пройти туда. Бекки рассказывала ей. Она отошла от двери своей прежней комнаты и поднялась по лестнице наверх. Начиная со второго, последнего поворота, лестница стала очень узкой и была покрыта обрывком старого ковра. Саре казалось, что она уходит далеко-далеко, оставляя за собой прежний мир, в котором жила другая, не похожая на нее девочка. Сама она, поднимавшаяся на чердак в коротком узком черном платье, не имела с ней никакого сходства.

Когда Сара отворила дверь чердака, сердце ее сжалось. Она вошла и остановилась, притворив за собою дверь.

Да, это был совсем другой мир. Комната с покатым потолком была выбелена. Известка потемнела и местами обвалилась. По одной стороне стояла старая железная кровать, покрытая полинявшим одеялом, на другой был камин с ржавой решеткой. Кроме того, в комнате стояла еще кое-какая мебель, которую принесли сюда снизу, так как она была слишком стара и плоха, чтобы оставаться там.

Под проделанным в крыше окном, через которое виднелся только небольшой кусочек серого неба, стояла старая табуретка. Сара подошла к ней и села на нее. Она плакала очень редко. Не заплакала она и теперь. Положив Эмили на колени и обняв ее, она прижалась к ней лицом и сидела неподвижно.

Вдруг послышался стук в дверь – такой тихий и робкий, что Сара даже не обратила на него внимания. Потом дверь тихонько приотворилась, и перепачканное в саже, мокрое от слез лицо заглянуло в комнату. Это была Бекки. Она все время плакала и терла глаза своим грязным кухонным фартуком, отчего оно приняло очень странный вид.

– О, мисс! – прошептала она. – Можно мне… позволите вы мне войти?

Сара подняла голову и взглянула на Бекки. Она старалась улыбнуться, но не могла. И в то время, как она смотрела на любящее, мокрое от слез лицо Бекки, ее собственное лицо приняло более детское выражение. Она протянула руку, и рыдание вырвалось у нее из груди.

– Я говорила тебе, Бекки, что между нами нет никакой разницы, – говорила она. – Теперь ты видишь, что это правда.

Я такая же девочка, как и ты. Я уже не принцесса.

Бекки подбежала к ней, прижала ее руку к своей груди и, опустившись на колени, заплакала от горя и сострадания.

– Нет, вы принцесса, мисс! – задыхаясь, воскликнула она. – Что бы ни случилось с вами… чтобы ни случилось… вы все равно останетесь принцессой… всегда, всегда!

Никогда не забывала Сара этой первой ночи, которую провела на чердаке. Спать она не могла. Ее мучило тяжелое, недетское горе, и она никогда не говорила никому о том, что ей пришлось вынести в эту ночь.

К счастью, непривычная обстановка время от времени отвлекала ее от одной упорной мысли о смерти отца, и она на минуту забывалась. Без этого поразивший ее удар был бы слишком тяжел для ее детской души и она была бы не в силах перенести его.

– Мой папа умер! – шептала она. – Мой папа умер!

Только впоследствии, уже много времени спустя, припомнилось ей, что ее постель была очень жесткая и потому она постоянно поворачивалась с боку на бок, стараясь улечься поудобнее; что в комнате было необыкновенно темно, а ветер, завывавший между трубами, как будто плакал. Но это еще не все – было и кое-что похуже. За стеной и на полу, около плинтусов, постоянно слышался какой-то шорох, возня и визг. Сара знала, что это такое, Бекки рассказывала ей. Это были мыши и крысы; они дрались или играли между собою. Раза два на полу слышался даже легкий топот. Впоследствии, когда она могла думать об этой ночи, она припоминала, что, услыхав в первый раз, как по полу пробежала крыса, она вскочила на постели и некоторое время сидела, дрожа от страха, а когда снова легла, то закрылась с головой одеялом.

Перемена в ее жизни происходила не постепенно и незаметно; она произошла сразу.

– Сара должна узнать немедленно, что ее ждет, – сказала мисс Минчин своей сестре.

Мариетту отпустили на другой день. Сара, проходя утром мимо отворенной двери своей гостиной, увидала, что в ней переменили всю обстановку. Роскошная мебель и все украшения были вынесены, а у стены стояла кровать. Изящная гостиная превратилась в скромную спальню; ее отдадут какой-нибудь новой воспитаннице.

Сара вошла в столовую. На ее месте, около мисс Минчин, сидела Лавиния.

– Вы с нынешнего же дня приметесь за исполнение своих новых обязанностей, Сара, – сухо сказала мисс Минчин. – Садитесь за другой стол с младшими воспитанницами. Смотрите, чтобы они вели себя как следует и не шалили. Вам нужно приходить раньше. Лотти уже опрокинула свою чашку с чаем.