В 1508 году Санти срочно вызвали в Рим – город, который уже несколько лет претерпевал глубокие изменения благодаря дальновидным проектам нового понтифика – Юлия II делла Ровере. В Вечном городе все пришло в движение. На каждом углу копали котлованы под фундаментами для новых палаццо. Амбиции нового папы затронули дворян, кардиналов и представителей религиозных орденов – все они заразились его лихорадкой и жаждой преобразований.

Вечный город после долгих веков запустения вновь становился центром всеобщего внимания.

Когда Рафаэль приехал в Рим, он нашел там огромную строительную площадку под открытым небом, где трудились толпы архитекторов, инженеров, художников, скульпторов и каменщиков, которые сменяли друг друга на стропилах будущих зданий самых разных размеров. В городе говорили в тот момент на всех диалектах и всех языках Европы. Но не потому, что пилигримы наводнили церкви и гостиницы, а потому, что Вечный город после долгих веков запустения вновь становился центром всеобщего внимания благодаря импульсу, данному папой Юлием II новым строительным работам, которым суждено было навсегда изменить облик города (см. иллюстрацию далее).

Среди множества художников, населяющих Рим в этот момент, более всех был приближен к понтифику Донато Браманте. Под его руководством шло строительство собора Св. Петра, для которого он подготовил проект, соревнующийся по совершенству со всеми главными храмами Античности. Архитектор имел довольно сильное влияние на папу. Некоторые думают, что именно он указал Юлию II на Микеланджело для росписи потолка Сикстинской капеллы. На самом деле Браманте надеялся, что Буонарроти не удастся эта работа, поскольку он никогда в жизни не писал фресок… Но его коварство было посрамлено рождением шедевра.

Между папой и Рафаэлем симпатия возникла мгновенно. В конце концов, папа мог почувствовать в молодом художнике свойственную ему самому амбициозность.

Браманте же предложил пригласить в Рим Рафаэля. Оба они происходили из Урбино, и нет никаких сомнений, что Браманте видел работы своего коллеги и земляка, а скорее всего, знал и его самого, ведь они были почти ровесниками. Отчасти из патриотизма, отчасти из чувства благодарности к отцу молодого художника архитектор назвал его кандидатуру для участия в росписи личных апартаментов понтифика. Заполучить контроль над Сикстинской капеллой Браманте не удалось, но он надеется, что Рафаэль станет его козырной картой, чтобы распространить свое влияние на самую престижную рабочую площадку в Ватикане.

Между папой и Рафаэлем симпатия возникла мгновенно. В конце концов папа мог почувствовать в молодом художнике свойственную ему самому амбициозность. Их встреча оказалась событием поистине роковым.

Понтифик-воин

Выходец из лигурийской семьи, прибывшей в Рим при папе Сиксте IV, папа Юлий II делал все для того, чтобы продолжить, расширить и завершить переустройство Рима.

Хроники тех времен говорят о волевом и жестоком характере, который помогал Юлию II пользоваться властью с умом, но без всякой жалости. Прежде всего он вынужден был спасаться от дворцовых интриг и внутренней оппозиции, поэтому запустил скандальную продажу индульгенций и апостольских должностей, которые в начале XVI века превратились в чистый рыночный товар. На деньги, собранные благодаря этой хитрости, Юлий II отвоевывал территории, когда-то вышедшие из-под контроля Рима, усмирял Чезаре Борджиа и покорял бунтующие города Перуджу и Болонью. Он заключил важные дипломатические соглашения с важнейшими европейскими державами и лично руководил ватиканской армией, демонстрируя исключительные выдержку и смелость. Он довел до конца целую серию военных операций: впервые после эпохи расцвета Римской империи власть находилась в руках харизматичного военного, умного политика и грамотного администратора, который точно знал, во что вкладывать свои богатства. Его целью было построить новый город, во всем похожий на своего правителя.

Юлий II сосредоточил свои проекты в самом сердце средневекового города, выросшего на останках античного. Рим вновь подвергся колоссальным разрушениям, которые папа организовал, чтобы освободить пространство для реализации своей мечты – идеального города. Для его постройки он призвал наиболее яркого архитектора своего времени – Донато Браманте. Прославившийся оригинальным проектом храма при церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио, выстроенного при папе Александре VI, Браманте располагал всеми качествами, необходимыми Юлию II: техническими навыками и глубоким знанием классических форм и греко-римской архитектуры. Он был самым подходящим кандидатом для реализации проекта обновления Рима, который парадоксальным образом был основан на возврате к грандиозному стилю великого имперского прошлого.

Именно этой идеей вдохновлялся первый крупный проект перепланировки городского пространства – открытие виа Джулия, новой, прямой и широкой дороги, каких город не видел с эпохи республиканских консулов. Этот проект стал визитной карточкой понтифика в глазах всего света. Проложить новую прямую дорогу без заграждений, извилин и укреплений означало показать, что Рим вступает в новую эпоху социального спокойствия. Жаль, что этот проект остался преимущественно на бумаге. Виа Джулия была проложена, но ни одно из запланированных папой зданий, которые должны были ее обрамлять, не построили. Для главного из них, Дворца трибунов, Браманте заложит только фундамент, составленный из основательных и в то же время мягких известняковых плит, которые римляне называют «диванами». За десять лет нахождения на папском престоле Юлий II не смог разрешить неожиданных проблем, связанных с почвами в этой зоне – слишком слабыми из-за близости Тибра, который в ту эпоху еще не успели заключить в каменное ложе, каковое мы можем видеть сегодня. Наводнения постоянно угрожали городу.

Со временем и назначение этой новой артерии будет изменено: из административного и социального центра, который должен был разгрузить виа деи Банки Векки и Кампо-деи-Фьори, она превратилась в жилой район класса люкс, который быстро заселили богатые выходцы из Тосканы.

Папа не отличался практическим чутьем. Он был ослеплен манией величия.

Чтобы как-то разрешить скандальную ситуацию с собором Св. Петра, превратившимся в настоящую развалину, с капеллами, которые использовали под стойла для скота, вместо того чтобы укрепить и реставрировать выстроенную еще императором Константином в IV веке базилику, Юлий II решился на полный снос построек, чтобы на этом месте возвести совершенно новое здание. Часто он не задавался вопросом о последствиях своих решений. Эта святыня тысячу двести лет открывала свои двери пилигримам со всей Европы, а теперь ее решили снести только потому, что она не отвечала тому образу, который новый папа избрал для своей Церкви: ее форма и строительные материалы не говорили больше о былой имперской славе. Новый собор Св. Петра, по замыслу папы, должен был иметь форму греческого креста, должен был быть вписан в круг и осенен куполом сорока метров в диаметре – широким, как купол Пантеона[33], но гораздо более высоким.