Клодий намного лучше чувствовал настроения народа, чем такие его предки, но он отличался такой же, как и они, несдержанностью, когда начинал делать или говорить все, что бы ни пришло ему на ум. Будучи патрицием, он не мог стать плебейским трибуном, а потому предпринял несколько попыток стать плебеем. Его глубокая ненависть к Цицерону была общеизвестна, и когда в 59 г. до н. э. оратор выступил с публичной критикой триумвирата, ответ последовал почти молниеносно. Через несколько часов Цезарь как консул, а Помпей как авгур уже председательствовали при церемонии официального усыновления Клодия плебеем, который был моложе его самого. Вся эта процедура носила чисто символический характер и больше походила на фарс, но с формальной точки зрения выглядела корректно. Клодий по‑прежнему оставался аристократом с массой клиентов и политическими связями, его многие поддерживали, и он легко добился избрания в плебейские трибуны. Многие другие политики использовали толпу для запугивания оппонентов и даже нападения на них. Клодий вывел этот метод на новый уровень, превратив collegia (купеческие гильдии) в основу для организованных отрядов. Третируемые своими врагами, они, похоже, состояли из лавочников и ремесленников, во многом вольноотпущенников, подобно значительной части населения Рима.[92]

Цицерон вскоре стал объектом нападок, преимущественно за расправу с катилинариями. Через несколько месяцев он оказался предоставлен собственной судьбе и отправился в изгнание. Клодий не был агентом Юлия Цезаря, Красса или еще кого бы то ни было, и сотрудничество с ними продолжалось лишь до тех пор, пока соответствовало его целям. Вскоре он стал угрожать, что поставит под вопрос законодательство 59 г. до н. э., а его «банды» обратились на Помпея, так что на некоторое время великий герой республики, испугавшись, покинул свой дом. В какой‑то момент сенатор по имени Милон стал набирать шайки из собственных приверженцев, многие из которых были гладиаторами, чтобы вести борьбу с Клодием за улицы и общественное пространство. Насилие в политике набирало обороты, как и подкуп во время выборов.[93]

Старая вражда между Крассом и Помпеем возобновилась, и какое‑то время казалось, что триумвирату пришел конец. Велись интенсивные переговоры, кульминацией которых стала встреча в Луке, что в Цизальпинской Галлии, поскольку Цезарь не мог покидать свою провинцию,[94] где они совместно обсудили различные проблемы. Помпей и Красс выдвинули свои кандидатуры и стали консулами в 55 г. до н. э. Каждый намеревался получить чрезвычайное командование в провинции в качестве проконсулов по окончании срока должности, а Цезарю на пять лет продлили наместничество в Галлии и Иллирии. Красс взял себе Сирию и сразу же стал открыто готовить поход на Парфию, последнее крупное царство Востока, не покорившееся римской власти. Помпей предпочел обе испанские провинции и стоявшие там легионы, однако он так и не отправился туда. Вместо этого он оставался жить на своей вилле в Альбанских горах, формально за чертой города, чтобы сохранять imperium. Он отправил своих легатов (подчиненных римского наместника, выполнявших его приказы в силу делегированного им империя) во вверенные ему провинции, зная, что в его распоряжении находятся легионы, которые он при необходимости может вызвать.[95]

Законы по всем этим вопросам принимались с применением насилия, и беспорядки в комициях стали теперь обычным делом, как и убийства во время оных. Однажды Помпей возвратился домой с чужою кровью на тоге и так напугал этим свою жену Юлию, что у нее случился выкидыш. Однако Помпею и Крассу не удавалось помешать сенаторам независимого образа мыслей, а зачастую и враждебным им, добиваться высших должностей. Когда Красс отправлялся в свою провинцию, на него пытался воздействовать плебейский трибун,[96] который принародно призвал гнев богов на его голову, проклиная проконсула и начатую им несправедливую войну.[97]

По причине этого проклятия или просто по небрежности вторжение Красса закончилось катастрофой. Его армия была разгромлена в 53 г. до н. э. при Каррах, ее воины за небольшим исключением погибли или попали в плен, когда пытались спастись от стремительной парфянской кавалерии. Красса во время переговоров о капитуляции убили и обезглавили. Его смерть серьезно ослабила союз между Помпеем и Юлием Цезарем. Еще более тяжелым ударом стала смерть Юлии при родах, случившаяся примерно в то же время.[98] Ее отец начал спешно разрабатывать новые брачные проекты, предложив в качестве невесты сестру Октавия. Предложение было отвергнуто. Вскоре Октавия вышла замуж за Марка Клавдия Марцелла, представителя одной из наиболее видных фамилий плебейской знати. Он не был другом Юлия Цезаря, который, возможно, не имел никакого отношения к этому браку, но в политическом отношении это представляло собой немалый успех для близких родственников девушки. Муж Атии Филипп являлся консулом 56 г. до н. э., а Марцелл занял эту должность в 50 г. до н. э.[99]

Сторонники Клодия и Милона продолжали сражаться на улицах города, в то время как другие политики играли куда меньшую роль. Беспорядки были столь значительные, что 53 г. до н. э. начался без консулов, и так продолжалось до самого лета, когда, наконец, выборы прошли и на эту должность выбрали двоих.[100] Насилие достигло высшей точки осенью этого года, на сей раз кандидатом в консулы был Милон, тогда как его злейший враг Клодий избирался в преторы. Вновь из‑за волнений центуриатные комиции не смогли выполнить свою задачу, и год вновь начался без консулов. В январе 52 г. до н. э. случилось так, что Клодий и Милон столкнулись друг с другом за пределами города. В стычке Клодия ранили, и его отнесли в ближайшую таверну. Милон отправил вослед своих людей, которые ворвались туда и добили ненавистного соперника. Его сторонники и сочувствующие превратили похороны в своего рода акцию политического протеста, которую покойный трибун, вне сомнения, одобрил бы. Тело Клодия отнесли в курию и там кремировали, спалив при этом и само здание. Казалось, Рим окончательно впал в анархию. Там не существовало полиции, чтобы утихомирить толпу, и только войска могли выполнить такую задачу. Вопрос был лишь в том, кто обладает imperium и auctoritas, чтобы взять ситуацию под контроль.[101]