Перед его носом возник накренившийся военный «УАЗ», окровавленное тело за обочиной. Героем водитель не был, с хрустом перевел рычаг трансмиссии, выжал газ. Машина рванулась в просвет между правой обочиной и задним бампером «УАЗа».

Пропускать «Таврию» было никак нельзя. Водитель мог воспользоваться сотовой связью, сообщить в ближайшую комендатуру, и тогда диверсанты вмиг были бы обложены со всех сторон.

Жерех с Бескровным выстрелили одновременно. Разлетелось боковое стекло, дернулась голова водителя, упала на руль, обагренная кровью. Машина потеряла управление, вильнула перед носом обездвиженного «УАЗа», вылетела в поле и уткнулась в бугор. Завизжала женщина.

Жерех бегло осмотрелся. Все в порядке. Других машин видно не было. Якуба с Грабчаком спокойно обрабатывали ногу стонущего майора.

Двое диверсантов перебежали дорогу и приблизились к «Таврии». От удара у нее распахнулись все дверцы. Тело водителя вывалилось из машины, только ноги остались защемленными между педалями.

С заднего сиденья выползала женщина.

Она стонала, держалась за живот и повторяла с болью в голосе:

– Сашенька… Саша…

На корточках она добралась до трупа, повалилась на бок, забилась в истерике.

Когда диверсанты подошли к ней, им все стало ясно. Женщина была беременна на последней стадии! Ей приспичило рожать именно сегодня. Муж посреди ночи посадил ее в машину, повез в больницу. Поэтому так спешил. Все правильно, в Букаево лечебницу разбомбили еще в феврале, а в Захаровской районной больнице родильное отделение работает.

Женщину сотрясали рыдания. Она бормотала какие-то нелепицы, с трудом дышала, кое-как перевернулась на спину. Лежать на боку ей было невозможно.

– Будем роды принимать, командир? – спросил Бескровный.

– Ладно, не юродствуй, Григорий. – Жерех поморщился и разрядил пистолет в голову женщины.

Несчастная вздрогнула, земля под ее головой стала быстро напитываться кровью.

– Быстро уходим, задержались мы что-то. Эй, вы готовы? – прошипел лейтенант в темноту.

– Готовы, командир, перевязали, вроде жив, – отозвался Грабчак.

– Смотри, лейтенант, у жмура тут брезент. – Бескровный осветил фонарем содержимое багажника «Таврии», выволок свернутое брезентовое полотно, принялся разворачивать на земле. – Палатка целая, живем, командир. Сделаем носилки, каждый за угол возьмется, дотащим клиента до леса.

– Отлично! – обрадовался Жерех. – За работу, хлопцы, шевелись, время уходит!

Отдуваясь, неустанно оборачиваясь, они дотащили раненого до леса, где оставили машину, несколько минут передохнули. За спиной было тихо, автомобили больше не ездили.

Диверсанты устали, но настроение у них было приподнятое. Они с любопытством разглядывали офицера, лежащего на брезенте. Так рыбаки смотрят на крупного карпа, пойманного минуту назад. Тот был в беспамятстве, но, к счастью, не при смерти.

Жерех уединился за замаскированным джипом. Спутниковый телефон работал.

Вишневский отозвался на первых же гудках.

– Слушаю тебя, Гусар. – Голос полковника подрагивал от волнения.

– У меня две новости, пан Молочник, – негромко сказал лейтенант. – Плохая и хорошая. С какой начинаем?

– С плохой, – проворчал Вишневский.

– У майора Борисова открытый перелом правой голени. Потерял много крови, самостоятельно передвигаться не может. В свое оправдание хотелось бы заметить, что это сделали не мы. Постарался его собственный охранник. Перелом обработан в полевых условиях, поставлена шина, но требуется экстренное медицинское вмешательство.

– Хорошую новость можешь не сообщать. – Вишневский усмехнулся. – Для начала надо доставить клиента по адресу. Объект «Хоспис» ждет. О медиках я позабочусь. Машина при вас?

– Так точно.

– Отлично. Немедленно покидайте район. Найдите на карте село Ширяево. Этот населенный пункт расположен на Олдыни. Заброшенная пристань на южной оконечности села. В тальнике за насосной станцией вас ждет весельная лодка. Переправа безопасная. Сепаров в том районе нет. Выйдете на стремнину, трижды просигнализируете фонарем. На другом берегу вас встретят, заберут груз. После чего возвращайтесь на территорию, занятую противником, приступайте к выполнению второго задания. Надеюсь, понимаете, что оно сложнее и важнее первого. Документы и прикрытие у вас есть. Удачи!

– Яволь, пан Молочник, – шутливо отозвался Жерех.

– Тогда уж не «пан», а «герр», – поддержал шутку Вишневский.

Майора Войта, начальника объекта «Хоспис», в эту ночь терзали кошмары. Вишневский и Бунич укатили еще днем, вместе с ними убрался микроавтобус с автоматчиками, в тюрьме стало тихо.

Скотч кружил голову, и майору захотелось выпить еще. Он не отказал себе в маленьком удовольствии, опрокинул пару стопок, потом вызвал надзирателей и пообещал им, что если с него снимут шкуру, то он сделает то же самое со всеми, кто ниже его рангом, а то, что от них останется, под завязку набьет свинцом.

Угроза была не оригинальна, но надзирателей впечатлила. Войт был зол и страшен, налицо присутствовали все признаки алкогольного опьянения. Он брызгал слюной и орал как фюрер на трибуне. Мол, заключенных пальцем не трогать! Обо всех ЧП докладывать незамедлительно!

Майор вызвал Рысько и приказал от имени и по поручению полковника Вишневского отправляться на склады и получить новые матрасы с одеялами. Смету на ремонт захотелось пану полковнику? Будет ему смета, мать его за ногу!

В выпившем виде майор Войт не самым лучшим образом себя контролировал. Он уединился в своей комнате на первом этаже больничного здания, которая была ему и кабинетом, и спальней, и рюмочной, там и провел весь вечер.

Вроде кого-то привезли. Пришел Рысько, поморщился, увидев пьяного шефа, доложил, что автоматчики доставили еще одного заключенного.

– Сам разберись, – прохрипел Войт. – Посадить в камеру подальше от этих гавриков, чтобы не спелись. Давай, Коляша, чего уставился, ты сам все знаешь.

Он даже не вникал, кого и зачем доставили, прилег на кушетку… и проснулся, трезвый как богемское стекло, весь в холодном поту! Сон был такой, словно это происходило на самом деле, всего минуту назад.

Майор стоял у стенки, и несколько солдат целились в него из автоматов. Холодным блеском отливали глаза полковника Вишневского.

– За измену Родине, за трусость приговаривается…

Он хныкал, умолял пощадить, ползал на коленях.

Проснулся майор оттого, что телефон наяривал модный в этом сезоне хит «Никогда мы не будем братьями». Сон в руку! Войт похолодел. Звонил полковник Вишневский, тот самый отвратительный тип, который только что дирижировал его расстрелом!