Но беспокоились. Жанна спрашивает меня и Виталия про Вас, а мы не знаем, что ей ответить.

Беата была готова была заплакать. В полутора тысячах километров от неё жили люди, которым было важно, как она. А значит, она жива. — Ксения. Как она? — Честно? — голос Володи дрогнул, — Тяжело пока. Мы её загрузили так, что вдохнуть некогда. Игорь, как может, держит. Выпускные экзамены скоро. Она пока решила на психологический факультет поступать. — А я сегодня поеду к Кирсановым. Меня позвали польский преподавать, — поделилась Беата. — У Вас точно получится! У ребят там классная атмосфера. — Володя… Я хотела попросить у Вас разрешения. Если можно, я хотела бы общаться с Ксенией и знать, как растёт Юленька. Её Леслав назвал в честь моей мамы. Так что… — Конечно. Хотите фото пришлю? Она смешная стала. Кудрявая.

Глава 34

34.

Роберт сходил с ума. Как мальчишка, он караулил Беату недалеко от её дома. Видел, как светились окна. Знал, что она в доме одна. И не мог решиться.

Как понять, сколько времени нужно, чтобы позволить себе общаться? Сколько нужно, чтобы вынырнуть из горя? Наверное, Беате очень нужно дружеское участие. Но друг из него сейчас никакой.

Однажды Роберт увидел, как её привёз домой Александр Зимовский. Жгучее чувство, распиравшее грудь, Тухольский опознал, как неведомую доселе ревность.

Дружить с Беатой Роберт не собирался. Он хотел за ней ухаживать. И, черт возьми, в его достаточно богатом опыте общения с женщинами, не было ни одной, у кого погиб муж и ребёнок. И ни одну он так не хотел видеть своей.

Просто быть недалеко. Просто видеть. Этого катастрофически мало. Как вызвать её улыбку? Чем порадовать?

Решение было простым. Даже больше, чем простым. Цветы. Он закажет ей тюльпаны. Помнится, они сажали их осенью на клумбу перед школой. А весной приходили смотреть, что получилось. У Беаты всегда выходило придумать, как скомбинировать цвета так, чтобы клумба получалась стильная и яркая.

И Тухольский заказал небольшую корзиночку, полную белыми нежными цветами. Поставил машину на углу. Чтобы не попадаться на глаза. Видел, как Беата вышла к курьеру. Её удивлённое лицо. Поиск записки, которой не было.

Следующие несколько дней у него будут только трансатлантические рейсы. Вернуться он должен был ровно пятого мая. В день её рождения. Но Роберт оформил доставку тюльпанов разных цветов каждый день.

Как сотруднику авиакомпании ему полагались бесплатные билеты на любой рейс несколько раз в год. На него самого и членов его семьи. За все годы работы Тухольский ни разу не использовал эту льготу. Теперь у него была возможность выручить друга.

По бесплатному билету в Нью-Йорк на конференцию летел Алекс Красицкий. Талантливые математики и преподаватели не могут себе позволить такую роскошь на зарплату. От выступления на этой конференции зависла дальнейшая судьба Красицкого-учёного.

Роберт оплатил ему проживание в отеле. Взял другу соседний номер. Девочки из представительства авиакомпании аккуратно пересадили опешевшего Алекса из экономического в бизнес-класс. И только когда перед взлетом все пассажиры услышали приветствие командира, Красицкий понял, чьих это рук дело.

— Сукин ты сын, Тухольский! — воскликнул Алекс, когда Роберт вышел в салон, — Скажи честно, ты всех тут пере@рахал? — Говори тише. Если я скажу, что не всех, это испортит мою репутацию, — рассмеялся Роберт, — Ирма, которая сегодня бизнес обслуживает — жена пилота. Их не ставят на один рейс. Потому что у них четверо детей. Так что без намёков!

— Знаешь анекдот: В кабине самолета пилот не не выключил громкую связь, и говорил второму пилоту: "Сейчас выпью кофе, пойду и тра@ну стюардессу". В салоне все слышно, стюардесса краснея, роняет поднос и бежит в сторону кабины. А старый еврей с последнего ряда и говорит: " Дочка, не спеши, он же еще кофе не выпил!"

— Пей кофе, грешник, ещё шесть часов лететь. А вот стюардессу не обещаю, — Роберт, смеясь, похлопал друга по плечу.

В неспящем никогда Нью-Йорке грех не зарулить в какой-нибудь милый бар, где вечером живая музыка, а бармен отлично говорит по-польски, потому что его родители из Кракова.

Впрочем, ни Роберту, ни Алексу не приходилось испытывать сложностей с языком. В интернате вместе с математикой и физикой в их головы прекрасно вложили два иностранных языка. Английский и французский. А у Тухольского в арсенале имелся третий — русский.

— Панове угостят даму коктейлем?

Роберт заглянул за спину Красицкому. Голос принадлежал женщине неопределенного возраста. Можно было дать тридцать пять, а можно и пятьдесят. В тусклом свете не разобрать.

Но Роберт знал, кто это.

Марина Новак-Тухольская собственной персоной. Здесь в Нью-Йорке, почти ночью в баре. Она могла бы не узнать Алекса, того за эти годы раскормила жена. Да и волос на голове поубавилось. Но Марина явно не узнавала и Роберта. Просто среагировала на польскую речь.

Тухольский решил не претворяться, что он её не знает. Алекс, осмотрев женщину с ног до головы несколько раз, через минуту тоже признал в ней бывшую жену друга.

— Конечно, Марина, мы тебя угостим, — первый отмер Роберт, — Присоединяйся, — и сделал знак бармену.

Марина моргнула, будто смахивая с глаз пелену. — Роб? Ты? — Я, Марина. Совершенно точно я. И Алекс. — Алекс? Ой, какой ты толстый стал! — Ну, ты тоже не королева красоты, — отозвался Красицкий, впрочем, вполне беззлобно. — Как живёшь, Марина? Работаешь врачом? — Ох, неееет, Роб, ты же знаешь, что все эти зубы и челюсти не для меня. И потом мой польский диплом тут можно было сразу спустить в сортир. Подтвердить я его не смогла.

Марина взяла сигарету, Роберт подал зажигалку. Алекс посмотрел на друга вопросительно. Знал, что Тухольский не курит. Роберт пожал плечами, мол, просто ношу с собой зажигалку.

— Потом умер папа. Маме почти восемьдесят. Её не берут в социальный пансионат, говорят, мест нет.

Алекс поморщился. Они с женой забрали к себе его лежачую маму три года назад. За ней ухаживали все вместе, включая старшую внучку.

— Я сижу в приёмной того врача, который купил папин кабинет, — Марина выпустила дым. — Ты замужем? Дети? — Красицкий смотрел недобро. — Ой, какие дети в этом дурдоме? А замужем была. Ещё два раза после того, как ты меня бросил.

Роберт даже спорить не стал. — Пойдём, Марина, мы тебя домой отвезем, поздно уже. — К себе? Роб, ты зовёшь меня к себе? — Марина попыталась повиснуть на Роберте, тот приобнял её за талию. Поймал такси. — Адрес, Марина, — жёстко и требовательно. Бывшая жена посмотрела на Тухольского удивлённо. — А ты знаешь, что я до сих пор Новак-Тухольская? — На здоровье.