– Нет, это подарок. – Гарри был щедрым мальчиком и хотел, чтобы Элизабет поскорее забыла о ссоре. – Одного кролика как раз можно будет пересадить от мамы к середине четверти.

– К середине четверти? – расстроилась Элизабет. – Тогда ничего не получится. Я же скоро уезжаю.

Они не успели дойти до клеток, как зазвенел звонок.

Вечером пришла посылка из музыкального магазина, и Элизабет в знак примирения позвала Гарри (и Ричарда, конечно) послушать пластинку.

Они сидели рядышком и прокрутили её целых пять раз.

Все трое очень любили музыку. И Гарри неплохо играл на фортепиано, хоть Ричард и сказал, что у него пальцы как бананы. Но какие есть.

– Знаешь, Элизабет, в конце четверти мы даём концерт, – сказал Гарри, ставя пластинку в шестой раз подряд. Музыка моря снова наполнила комнату. – Жаль, что тебя здесь не будет. Ты могла бы сыграть эту пьесу. И в зале сидели бы твои родители.

Элизабет представила себя за роялем, представила, как папа с мамой с гордостью смотрят на неё, и на мгновение ей захотелось остаться.

«Так не пойдёт! – быстро опомнилась она. – Я решила, и на этом точка».

В тот вечер после ужина мистер Льюис давал концерт. В музыкальном классе собралось девять детей. А потом учитель попросил Элизабет поставить ту пластинку, чтобы и остальные насладились музыкой моря.

Все сидели кружком и слушали. Потом кто-то из ребят сказал, что это круто – не пожалеть двух фунтов на пластинку для школы. И Элизабет порадовалась, что теперь её пластинка принадлежит всем. Она удивлялась, что совсем недавно была такой эгоисткой.

Джоан, которая не была особым ценителем музыки, тоже пришлось прослушать пьесу о море целых шесть раз. Она таскалась за Элизабет, потому что рядом с ней чувствовала себя гораздо лучше. Правда, с такой же лёгкостью можно было дружить с ураганом: про Элизабет не знаешь, что она выкинет в следующую минуту.

Элизабет с нетерпением ждала очередного собрания, самого важного события в школе. Это было сложно понять такому избалованному ребёнку, как Элизабет, но ведь она не была глупенькой. Она стала ценить Уайтлиф за то, что сами ученики устанавливают правила и помогают друг другу. Правда, без учителей это было бы невозможно. Красавица и Чудовище, а также остальные, у которых тоже имелись прозвища, аккуратно направляли ребят в нужное русло.

«Теперь я понимаю, почему все так гордятся школой Уайтлиф, – думала Элизабет. – Я и сама начинаю ею гордиться».

На собрании Нора сказала, что у неё нет претензий к Элизабет, и та сидела и спокойно слушала, как утрясаются другие вопросы, жалобы, просьбы. Элизабет порадовалась за Гарри: он обошёл всех по арифметике, и его временная «ссылка» была закончена. И вообще, Гарри очень переменился: он больше не опускал глаза и казался уверенным.

Потом все узнали, что Питер очистил и закрасил стену, которую сам же и разрисовал.

– Смотри у меня, – предупредил Уильям. – Ты же не хочешь каждую неделю тратиться на краску.

– Да уж, с меня хватит, – хмыкнул Питер. На той неделе он и так остался без сладкого и похода в кино.

Из всего потока новостей было только одно серьёзное происшествие. Одна из старост пожаловалась на Дорис из младших классов:

– У неё две морские свинки, и на прошлой неделе они просидели голодными целых два дня. Разве это не свинство? Я считаю, их нужно забрать.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Дорис. – Я их правда люблю. Сама не понимаю, что на меня нашло. Я же всегда их кормлю.

– А раньше такое было? – спросил старосту Уильям.

– Кажется, нет.

– Будем считать это недоразумением, – сказал Уильям. – Дорис, животные целиком зависят от нас. Если их не кормить и не поить, они умрут. Сделай себе напоминалку и прикрепи над комодом. Через три недели сними записку. Это будет проверка. Если после этого ты опять забудешь, значит, отдадим твоих морских свинок более ответственному человеку.

– Что вы, я больше никогда не забуду! – пообещала Дорис.

Другой староста пожаловался, что кто-то таскает горох в школьном саду. Но тут встал Джон Терри и объяснил, что виновник сам подошёл к нему, извинился и заплатил за горох.

– Тогда тут больше нечего обсуждать, – заключил Уильям.

После собрания Элизабет пошла в сад посмотреть на кроликов Гарри. Она стояла и умилялась на трёх маленьких пушистиков, играющих в вольере. И тут она вспомнила, что собиралась попросить денег на одно важное дело – на подарок для Джоан. Теперь придётся экономить. Лишь бы та красная сумка, которую она заприметила для подруги, не подорожала.

Про день рождения Джоан знала только Элизабет, а Джоан вообще хотела, чтобы этот праздник прошёл незаметно. Не имея никаких надежд, она снова превращалась в забитую серую мышку, несчастную девочку, покинутую собственными родителями.

Но её ждал сюрприз. И спланировала его, конечно, Вредная девчонка!

Через пару дней Элизабет получила письмо от дяди Руперта. Он был рад, что его любимая племянница пошла в школу, и в качестве подарка вложил в конверт банкноту в десять фунтов. «На что-нибудь вкусненькое», – написал он.

«Фунт! Это же целых двадцать шиллингов! – Элизабет не могла поверить своим глазам. У неё никогда не было столько денег. – Я могу накупить кучу всего! И суперподарок для Джоан!»

И тогда у Элизабет созрел целый план, как поздравить подругу.

«Я попрошу доставить прямо в школу торт, книжку и открытку “С любовью от мамы”, “С любовью от папы”. Пусть Джоан порадуется».

Смутно девочка понимала, что всё может раскрыться и Джоан узнает, что родители тут ни при чём. Но уж больно ей хотелось порадовать подругу.

Элизабет потихоньку попросила Белинду сходить вместе с ней в деревню.

– Хорошо, только после полдника, – согласилась Белинда. – Я возьму с собой Хелен. Надеюсь, ты не спустишь за раз все свои деньги.

Весь день Элизабет думала, какой выбрать торт и подарок для Джоан, не считая облюбованной сумочки. Она так размечталась, что вывела из себя Мадемуазель:

– Элизабет! Я уже третий раз к тебе обращаюсь, а ты витаешь в облаках!

Элизабет вскочила с места. Она и не слышала ничего!

– Что вы спросили, Мадемуазель?

– Думаешь, я буду сто раз повторять? – возмущалась учительница, смешно всплёскивая руками. – Сосредоточься, или я оставлю тебя на дополнительное занятие.

«Ой, мне же надо в деревню. Так, берём себя в руки». – Остальную часть урока Элизабет очень старалась, и Мадемуазель растаяла. Она умилялась этой девочкой, но иногда ей хотелось хорошенько её встряхнуть, когда та заводила свою «старую песню»: «Вы не беспокойтесь, как я сдам экзамен – я даже до конца четверти тут не доучусь».