очень гордилась тем, что у нее такой муж. Считала, что просто обязана сделать все, чтобы не мешать ему работать. У нее и в мыслях не было, что отодвинута на второй план. Машеров был занят так, что зачастую не замечал, что происходит в доме. «Я часто думала, что была бы еще счастливее, если бы он был просто учителем. Больше был бы со мной», — как-то призналась она. В Москве они часто посещали театры. Одно время была мода: жены высокопоставленных особ в театре должны появляться в вечерних длинных платьях. Денег не было, но и ослушаться нельзя. Пришлось потратиться на панбархатное черное платье. После спектакля они вернулись в гостиницу, решили поужинать в ресторане. Полина хотела снять платье, одеться попроще, но он попросил не снимать: «Ты такая красивая». Она всегда следила за одеждой. «Это в молодости можно плохо одеваться, молодость сама по себе красива. А потом женщина уже этого себе позволить не может», — рассуждала она, когда где-то далеко в памяти осталась молодость.

Она с мужем, наверное, во всех театрах побывала, поскольку билеты всегда можно было приобрести в кассе гостиницы «Москва». Как правило, Петр Машеров, другие члены Политбюро подъезжали перед самым началом спектакля. В конце семидесятых в театр попасть уже стало трудно, поэтому-то и пользовались они домашним кинозалом, на даче в «Дроздах».

Часто Петр бывал в отъездах, домой приезжал поздно. Когда дочери учились в школе, он ни разу не побывал на родительском собрании. Все время отнимала работа… Но был доволен, узнав, что старшая дочь Наташа поступила на филфак Белгосуниверситета. Очень любил внучек Алену и Катю — ее детей. Когда возвращался из-за границы, жене, как правило, ничего не привозил. Покупал кое-какие игрушки для внучат, и все. У нее было много причин обижаться на мужа… Однако не упрекала его, молчала. Он это хорошо чувствовал и понимал:

— Ты бы хоть накричала на меня или… ударила. Обижаю тебя, а ты в ответ — молчишь. ..

Что и говорить, Петр Миронович был видный мужчина... Она не раз замечала, как женщины заглядывались на него. В глубине души ревновала и к работе, и к поездкам, но ни разу в жизни не упрекнула его ни в чем.

Однажды он, будучи в хорошем настроении, немного покраснев, прочитал ей стихотворную строчку:

— Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе.

— Откуда это? — смутившись, спросила у него удивленно.

— В «Библии» прочитал, — признался он. — В книге, за которую, возможно, арестовали в 37-м отца.

Праздники он обычно проводил в семье.

Дома, в рабочем кабинете, он обязательно включал телевизор. Любил смотреть передачи о сельском хозяйстве, людях, экономике. Одновременно что-то читал, делал записи. Когда в дом приходил брат Павел (старший брат Машерова пошел в армию рядовым. Победу встретил подполковником, потом стал генералом. — С. А.), Петр садился за пианино и пел, хотя особого голоса и слуха не имел. Иногда напевал «Там вдали, за рекой».

Случалось, на праздники приезжали его сестры — Ольга из Гродно и Матрена из Витебска. Третья сестра Надежда — минчанка, естественно, наведывалась чаще. Тогда на чай приглашали соседей. Бывало, придет Петр Миронович с демонстрации, посвященной майским или октябрьским праздникам, а в квартире — гости. Пообедает вместе со всеми, но водку пить — избавь Бог! Полина не раз в молодости уговаривала мужа выпить «по случаю»: как-то неловко было перед людьми, в гости приглашают, хозяйка готовится, стол накрывает, коньяк ставит. А он отвечал: «Не буду!» Таков был его характер. Но иногда ей удавалось уговорить мужа. Пообедает он вместе со всеми, хозяйку похвалит. Особенно любил он вареное яйцо с майонезом. Но яичницу на жареном сале избегал — болели почки. Домашние поварихи заботились о его здоровье, строго следили за диетой.

Отдохнув немного с гостями, он говорил: «Продолжайте праздновать, а я пошел думать…» Выходил из дома и гулял по тропинке возле дачи в Дроздах.

Особое внимание Машеров уделял своему внешнему виду, был аккуратен во всем…

Все, кто знал, помнят его стройным, подтянутым, с гордой осанкой. Такая внешняя привлекательность достигалась прежде всего тем, что он всю жизнь дружил со спортом, любил париться в бане, кататься на коньках, лыжах. С удовольствием совершал пешие прогулки. И притом что ежедневно с удовольствием делал утреннюю зарядку! Превосходно и красиво плавал. В выходные дни любил заниматься физическим трудом, иногда трудился с утра до вечера, ухаживая за газоном возле дачи, сам подкашивал, подкармливал траву.

Дружба со спортом помогала ему переносить огромные нагрузки, связанные с напряженной и ответственной работой: его трудовой день заканчивался в 9-10 часов вечера.

В последнее время Машеров увлекся водными лыжами. Он ехал на юг, к морю, для того чтобы покататься. Отговорить его от этого увлечения даже после удаления почки никто не мог. Многие в Мисхоре любовались, как он мастерски катался на лыжах. Ему возражали, говорили, что водные лыжи - спорт для молодых, нельзя им увлекаться в таком возрасте. Украинский поэт Степан Олейник вспоминал в одном интервью:

- Делегация Верховного Совета во главе с Машеровым была в Венгрии. День отдыхали на Балатоне. Машеров раз пошел на лыжах, второй, третий. Да с такой скоростью, с такими виражами, что у меня, старого, замирало сердце. И когда он собрался четвертый раз, я подошел и настойчиво попросил: «Петро Миронович, не ходите. Хватит». Он удивился: «Почему?» «Не только вы отвечаете за нас, но и мы за вас. Не хотим мы лишних эмоций. Кто вас возит, вы знаете? Сколько их было в гитлеровском войске! И действовали более зверски, чем немцы. А вы — партизан… Не ходите!» Задел совет поэта самолюбие кандидата в члены Политбюро. Покраснел. Показалось мне: взорвется. Нет. Поблагодарил. И больше не пошел.

С войны Машеров вернулся с больными ногами, часто лечил их. Когда надолго на бюллетене задерживался дома (больниц не любил), к нему поступали деловые бумаги, шли люди решать самые разные вопросы.

Его день был сжат до предела, он многое успевал сделать. Вертолетную площадку построили, чтобы не терял полтора часа до Масюковщины… Домой приходил и говорил: «Можно помолчать?» Очень уставал. Но часто повторял: «Я не отрабатываю свою зарплату».

***

Один случай чуть не стоил Машерову жизни. В конце 1958 года он вернулся с Пленума ЦК КПСС. Вскоре было решено созвать пленум Брестского обкома партии. Первый секретарь старательно к нему готовился. Три ночи не спал, все работал над докладом. Около шести утра пришел