ненависть, сжав кулаки и борясь с болью внутри.

— Это даже для тебя слишком, Раймонд! — перешла на крик Даниэла. — Ты чертов взбесившийся придурок! Ты чуть не убил своего же друга, а обвиняешь во всем меня! Что я делаю, а тем более с кем, тебя не касается!

— Еще как касается! — заорал уже я, подскакивая с кровати и дёргая ее вверх за локоть.

Мы стояли в сантиметрах тридцати друг от друга и продолжили орать, выплескивая все накопившиеся.

— Не смей меня трогать, ублюдок! — Даниэла вырывала свой локоть из моей ладони. — Ты извинишься перед Джаредом. Проведаешь его. Сегодня же, — произнесла она четко, вернувшись к своей маске стервы.

— Черта с два я перед ним извинюсь! Можешь и не надеяться.

— Тогда можешь даже не приближаться ко мне, тебе ясно?

В сердцах выкрикнула брюнетка и развернувшись, ушла и захлопнула за собой дверь.

Я снова остался один.

Не в силах успокоиться, я торопливо стал расхаживать по комнате.

Почему она смеет мне указывать, что делать? Она мне никто. ОНА. МНЕ. НИКТО!

***

— Как ты? — я сидел у Джареда на диване, и в смятении переводил взгляд с одного синяка друга на другой.

— Ну, бывало и похуже, — криво улыбнулся он из-за опухшей губы.

— Я не хотел тебя избивать до такой степени.

— Хотел, — все улыбаясь, прокашлялся он.

Да что б вас всех!

— Так и есть! — взревел, — ты, блять, переспал с Даниэлой!

— Нет, чувак, я понял, что она твоя. — Сказанное шокировало, и дошли его слова до меня лишь спустя несколько минут.

Я в замешательстве посмотрел на Джареда.

— Ты меня предупредил, помнишь? — заломив бровь, напомнил друг. — Я бы не стал так делать. Возможно, я с ней пофлиртовал, но по-дружески, — я задумался. — Да брось, чувак, хватит морщить лоб. Она переночевала у меня, потому что твоя Лола не может закрыть пасть вовремя.

— Что? — не понял сразу, о какой такой Лоле идёт речь. — Я не знал.

— Держи ее на поводке, — я возмущённо фыркнул.

— Лола не моя.

— Даниэла так не думает. — Джаред с моим утверждением был не согласен. — Я встретил ее в баре, если что. Она хотела пойти в отель, но я предложил свой диван, мало ли что могло случиться.

В этот момент я понял, что Джаред был поистине настоящим другом. И устыдился, что смел сомневаться в нем.

— Спасибо, чувак, я твой должник. И прости за разбитое лицо. Я поговорю с Лолой.

— Да мне вроде как нравится, цыпочки так суетятся вокруг меня теперь. А теперь, придурок, извинись перед Даниэлой, ты ей небезразличен.

— Не собираюсь я перед ней извиняться!

— Знаешь, если бы она не смотрела на тебя таким взглядом, то я бы приударил за ней, несмотря на нашу дружбу. Девчонка просто прелесть, — Джаред состроил гримасу удовлетворения и причмокнул губами.

— Пошел ты! — я покинул квартиру покалеченного друга, хлопнув напоследок дверью.

Кажется, жизнь начинает приобретать правильное русло. С появлением Дани в рутинном существовании появились краски. Не знаю, как у нее это получается, но мои внутренности ликуют, когда она рядом. Последние два года я жил с мыслью, что нельзя исправить прошлое, что Даниэла заслуживает лучшего. Но, услышав слова Джареда, я начинаю думать, что ей было так же плохо, как и мне. Возможно, есть шанс все изменить. Возможно, у нас есть шанс на счастье….

Выйдя из дома Джара, я направился в общагу. Поговорить с Лолой. Никто не смеет обижать мою конфетку, кроме меня, а уж тем более какие-то истеричные девицы. Надеюсь, я не столкнусь с Даниэлой, это было бы неловко.

Итак, 418 комната. Стучу. Никто не открывает. Собрался я уходить, как к этой же самой двери подошла Лола.

— Меня ищешь, красавчик? Заходи, никого нет… — сказала она, поигрывая бровями.

— Я зайду, но мы только поговорим.

Открыв дверь комнаты, Лола зашла внутрь и демонстративно провела рукой в воздухе, приглашая зайти. Медленным шагом она прошла вперёд и плюхнулась на свою кровать, я остановился напротив.

— Слушаю.

— Еще одно слово в адрес Даниэлы скажешь — пожалеешь. Я предупредил.

— Ну что, Раймонд, она хороша в постели? Или тебе нравится унижение?

— Унижаешься здесь только ты, Лола, пытаясь быть хоть чуть похожей на нее. У нас с тобой был только перепих, переступи и иди дальше. И помни: ревность — самое унизительное доказательство собственной незначительности, особенно если этот человек, я подразумеваю себя, завтра забудет твое имя.

— Так что же получается, Раймонд, ты тоже унижаешься? Бегаешь за этой девочкой, как маленькая собачонка, — на эти слова я рассмеялся ей в лицо.

— Думаешь, сможешь расположить меня к себе, если попытаешься подражать поведению Даниэлы? — я залился хохотом. — Ты действительно веришь в это? Да, она саркастичная и язвительная, но также добрая и преданная. Можешь ли ты похвастаться преданностью? Думаю, половина института подтвердит твое стремление к моногамии.

После этих слов покинул комнату, ведь, честно говоря, надоело беседовать с Лолой. Перепихнуться, конечно, пару раз можно, но терпеть подобные выкрутасы никто не станет. Надеюсь, до нее дошла суть разговора, и она не станет пакостить Даниэле.

Почему я не могу контролировать свои эмоции и действия? Когда начинаю думать о Джареде и Дани, когда вспоминаю его разбитое лицо, возвращаюсь на 2 года назад. Та ночь. Вечеринка. Фотографии. Ее смех… Я хотел, чтобы она запомнила тот вечер. Она запомнила. Но не тем образом, на который я рассчитывал. Почему нельзя стереть прошлое? Возможно, если бы я не уговорил ее пойти туда…

***

Не помню, как я оказался в комнате, настолько мысли захвали мой разум. Ни Тая, ни Мэтта не было.

Вечерело. Небо за окном начало темнеть. Делать мне было нечего, поэтому включил телевизор. Я листал каналы, когда услышал звонок мобильника.

— Поднимай задницу, приеду через 40 минут, поедем квартиру смотреть, — кратко изложил Ян и, не дожидаясь ответа, отключился.

— Придурок, — брякнул я в никуда.

Братец мой, хоть и заноза, но я благодарен за его существование. Он вечно исправляет мои косяки, помогает практически со всем. Я не мог бы желать лучшего брата.

Эти скучные телевизионные передачи мне осточертели, поэтому я отправился вниз, ждать Яна, хоть на свежем воздухе посижу.

Вышел из здания и, догадайтесь, кого увидел. Правильно, Даниэлу! Она сидела на ступеньках и что-то усердно писала в большой тетради, которая лежала у нее на коленях. Ничего не меняется. А ведь сколько раз я ей говорил садиться за стол, а не писать где и как попало. Только посмотрите! Она же вся согнулась над этой тетрадью!