все казалось таким правильным, что ли?

Глава 7. Причины

Даниэла

Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми. Жизнь не имела в виду сделать нас совершенными. Тому, кто совершенен, место в музее.

Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка

«У этого парня довольно удобный диван» — эта мысль пришла в мою голову утром. И спасибо Джареду, ведь мне не было плохо. Даже жуткого похмелья не было.

Посмотрев на часы, я поняла, что Алия на парах, потому что уже 10 часов, а мне сегодня к часу. Но все же пора уходить.

Встала с дивана, аккуратно сложила плед, затем нашла листик и ручку, чтобы нацарапать слова благодарности. Когда записка была готова, я, немного подумав, на обратной стороне бумаги написала свой номер, если ему не с кем будет выпить.

С довольной улыбкой, засунула ноги в не зашнурованные ботинки, схватила свою кожанку, которую вчера чудом захватила при побеге с комнаты, и выскочила на лестничную площадку. Но не успела я пройти и пяти ступенек, как лицом к лицу столкнулась с Мэттом.

Я была готова смеяться от того, как он себе мог все представить. Ох, у судьбы есть чувство юмора.

С улыбкой я проскользнула мимо его удивленного лица, памятуя о приятно проведённом вечере.

Раймонд

Любовь — это болезнь, у которой каждый раз — новые симптомы.

Благополучно прогуливая свои пары, я ждал, когда придут Мэтт с Джаредом. Мы договаривались покидать в кольцо мяч. Но тут в комнату ворвался мой сосед.

— Где Джар?

— Он придет через минут двадцать, забыл за баскетбол, а что ты так распереживался?

Мэтт чём-то был очень взволнован.

— Понимаешь, когда я поднимался к нему, на ступеньках встретил улыбающуюся девушку, а когда зашел в квартиру, то увидел довольного заспанного близнеца.

— Мэтт, тебя беспокоит личная жизнь Джареда? У тебя проблемы, — сказал я, и засмеялся в голос.

— Думаю, ты перестанешь смеяться, Раймонд, когда узнаешь, что этой самой девушкой была Даниэла.

— Что ты сказал?

Не думал, что мое настроение может меняться с такой скоростью. Что, черт побери, он с ней делал?

— Ты сам слышал, я говорю только то, что действительно видел. Но записка на холодильнике "Джаред, спасибо за выпивку и эту ночь, Даниэла" говорит больше, нежели случайная встреча с автором этих строк.

Я предупреждал его. Даниэла. Зачем так мстить? Зачем? Это было слишком. Злость кипела во мне, пелена ярости заполонила глаза. Именно это двигало мной, когда я пошел на встречу с Джаредом. Столкнулся я с ним возле общежитий.

Пребывая в отличном настроении, он не сразу заметил мое перекошенное от ярости лицо.

Только Джаред открыл рот, чтобы поздороваться, как мой кулак врезался ему прямо в челюсть. И еще раз, и еще.

Следующий миг, как я уже сижу на нем и продолжаю наносить удары. Я не слышу ничего вокруг, просто в голове возникают картинки, как он прикасается к ней, как раздевает, как … я не мог ничего поделать с этим, не мог остановиться.

Как вдруг ладони, такие родные, легли на обе мои щеки, заставляя прекратить какие-либо действия и посмотреть на их обладателя.

Я уставился в эти дождливые глаза, которые сейчас стали невыносимо грустными.

— Прекрати, прошу тебя, Раймонд, ты его убьешь, — произнесла Даниэла.

Я вижу, как она бросается к Джареду с разбитой губой и носом, кажется.

Это злит меня ещё больше, но я со всех сил пытаюсь совладать с собой.

Твою мать.

Наконец я очнулся от необъяснимого наваждения и, молча встав с травы, ушёл.

Мне здесь делать нечего. Я уже сделал все, что только мог.

***

— Раймонд, вы понимаете, что натворили? — я молчал. — Вам повезло, что парень отказался подавать на вас заявление в полицию. У вас бы были большие проблемы, — продолжал этот мужик в костюме. — Такое поведение неприемлемо для наших студентов.

— Вы собираетесь читать мне лекцию? Или же перейдете сразу к делу? — не выдержав, сказал я.

— Мистер Ламберт, я должен вам сообщить, что в связи с этим инцидентом мы вынуждены лишить вас места в общежитии. Но вам дается время найти новое место жительства, и через три дня место займет достойный студент.

***

— Эй, Ян, привет. Извини, что отвлекаю, но не мог бы ты помочь подыскать квартиру недалеко от моего института?

Да, звонить братцу не лучшая идея, но он всегда поможет.

— Раймонд, что ты опять натворил? — спросил он.

Ух, кто-то серьёзно волнуется да меня.

— За драку выгнали, дали три дня, чтобы съехал.

— Ты же почти не влезал в драки раньше, что тобою двигало?

По голосу Яна было слышно, как он взволнован. И он был прав, раньше я не ввязывался в подобное дерьмо.

— Давай без этого. Заявление, как ты понимаешь, не подали, поэтому все нормально. — Я рукой провёл по волосам, устало закрывая глаза и сильнее сжимая трубку телефона.

— Я перезвоню сегодня, но за квартиру платишь сам, засранец, — закончил Ян и отключился.

После этого разговора я направился в общежитие. Тай и Мэтт сидели там и ждали меня.

Объяснять я ничего не собирался. Рассказал только, что лишили места в общежитии. Чтобы не тратить времени зря, собрал вещи, оставив только самое необходимое.

Мне было необходимо все обдумать.

Поняв меня без лишних слов, парни ушли, кто куда: Тай, наверное, к Алие, Мэтт просто свалил, оставив меня подумать.

Я лег на кровать и тупо смотрел в потолок. Думать о Джареде не очень хотелось, все же я считал его своим другом.

Мои мысли все крутились вокруг произошедшего. Думая об этом инциденте, не заметил, как в комнату зашла Дани.

— Я стучала, ты не отвечал, а дверь была открыта, — произнесла она без обычной маски стервы.

Я не встал, просто повернул голову в ее сторону, окинул безразличным взглядом, а затем вернулся к разглядыванию потолка.

Больно. Чертовски больно.

Неожиданно она подошла, села на кровать возле меня и начала свою речь:

— Зачем, Раймонд? — тихо спросила она, но я молчал. — Что он тебе сделал? — потребовала Даниэла, чуть повышая голос.

И тут мои нервы не выдержали.

— Серьезно, блять, Даниэла?! — заорал я, вскочив с кровати. — Ты сейчас издеваешься? Или специально все это делаешь? Он был моим другом, какого черта ты с ним делала? Хотела сделать больно, ну и кто ты после этого? А сейчас пришла, будто это тебя сильно тронуло!

Выплеснул я всю свою злость и