— Да, милорд, мне то и дело приходится играть роль кактуса.

С губ Лукаса не сходила усмешка.

— Кому-нибудь уже удалось проскользнуть между шипами?

— Вас это не касается, сэр.

Он увидел, как ее щеки покрылись легким румянцем, но глаз она не опускала.

— Извините. Естественно, что в подобных обстоятельствах во мне пробудилось любопытство. В конце концов я твердо намерен пробраться сквозь заградительные линии и добыть сокровище. Я уже предупреждал вас прошлой ночью.

— Вы не любите хитрить, Стоунвейл? — спросила она.

— Я очень хитер, когда нужно, но полагаю, в данном случае могу честно сознаться в своих намерениях. Вы же не глупенькая маленькая девочка только что из пансиона. Не думаю, что намерения честного человека способны так напугать вас.

Виктория выпрямилась и поглядела ему в глаза:

— Поскольку вы заговорили о честности, объясните свои намерения, милорд! Прошлой ночью вы выражались довольно туманно. Я должна знать все, — Мне показалось, что я выразился достаточно ясно. Вам уже известно, что я хочу обладать вами. И я сделаю все, чтобы заявить на вас свое право.

— Прошлой ночью, — решительно начала она, но заколебалась, стараясь подобрать точные слова, — прошлой ночью я предупредила вас, что сама мысль о браке для меня невыносима.

— Я слышал ваше предупреждение. И насколько припоминаю, вы повторили его несколько раз и по-разному.

— Следовательно, вы поняли, что в этом вопросе я шутить не намерена? Я не собираюсь выходить замуж.

— Я понял. — Лукас слегка улыбнулся, глядя в ее серьезные глаза. Она надеется ускользнуть от этой игры, тем не менее она будет в нее играть и проиграет. — Но вы хотите поиграть в другие игры, не так ли? Как насчет полуночных развлечений?

Она молчала. Лукас заметил, что ее пальцы слегка дрожали, когда она рассеянно потянулась к широкому листу какого-то экзотического растения над ее плечом.

— Вы верно угадали вчера ночью, милорд. Я счастлива была бы иметь компаньона в ночных приключениях. Кого-нибудь, кто умел бы соблюдать тайну, кто повел бы меня в те места, куда я не могу пойти ни одна, ни с такими друзьями, как Ан-набелла и ее брат. Признаюсь, то, что вы предложили мне вчера вечером в саду, звучит для меня очень соблазнительно. Меня беспокоит другое — меня тревожит, что вы слишком хорошо знаете, насколько соблазнительно для меня это предложение.

— Вы тревожитесь потому, что не уверены, можно ли принять то, что я вам предложил, и не уплатить за это. Ведь в этом вся проблема, Виктория?

Она кивнула, насмешливо улыбаясь:

— Вы совершенно правы, милорд. Вы умеете сразу подойти к самой сути дела. Я не уверена, удовлетворитесь ли вы той платой, которую я сама сочту уместной.

Лукас глубоко вздохнул и сложил руки на груди:

— По-моему, это уже моя проблема. До тех пор пока эта сделка будет устраивать меня, вам не о чем волноваться.

— Дело в том, милорд, что, откровенно говоря, я просто не могу представить, чтобы вы удовлетворились парой поцелуев украдкой в ночном саду, но смею вас заверить: сверх этого вы никогда ничего от меня не получите. Вот так. Теперь я ясно все объяснила?

— Вполне.

Виктория готовилась отразить его возражения, но Лукас с вежливым равнодушием склонился над редкой разновидностью кактуса, и, как он и рассчитывал, Виктория быстро утратила самообладание. Эта леди отважилась заплыть слишком далеко, но она еще сама не понимала этого.

— Вы не станете заговаривать со мной о браке? — повторила она.

— Не стану. — Он коснулся шипов другого причудливого кактуса и убедился, что они столь же остры. — Однако я обязан предупредить вас, что обещание не заговаривать о браке не означает, что я не приложу всех сил, дабы залучить вас в свои объятия. Вы совершенно правы, Виктория, я не хотел бы ограничиваться несколькими случайными поцелуями.

— Вы слишком дерзки, милорд!

— Какой смысл скрывать правду? Вы должны знать, что я хотел бы получить в уплату за наши совместные приключения.

— Цена слишком высока. Я никогда не соглашусь на нее, — заявила она.

— Я сказал — это награда, которую я хотел бы получить, но не говорил, что потребую ее. — Он поглядел на нее, радуясь той буре желания и любопытства, которая полыхала в ее глазах. — Не надо бояться меня, Виктория. Даю вам слово чести, что не стану принуждать вас к капитуляции.

— Прошу вас, никогда больше не произносите этого слова, — выдохнула она.

Лукас пожал плечами:

— Капитуляция? Ради бога. Вы можете сами подобрать слова для моих намерений, но вы не должны обманываться относительно самих намерений.

— Ваши намерения никак нельзя назвать благородными, — осуждающе произнесла она, поджимая губы.

— Как же быть? Вы не оставили мне выбора. Вы запретили мне делать вам предложение.

— По-моему, вы с готовностью приняли мои условия, — колко заметила она, задумчиво перебирая пальцами лист, свисавший ей на плечо. — Мне даже показалось, милорд, что вы не так уж и заинтересованы в браке.

— Не все мужчины стремятся связать себя брачными узами. Чего ради человек в здравом уме откажется от своей свободы, если он может завладеть желанной женщиной, не давая ей свое имя? — холодно возразил он.

— При условии, что он и вправду сможет завладеть ею.

Лукас усмехнулся:

— Такое случается довольно часто. Полагаю, вы уже достаточно взрослая и не раз слышали о подобных вещах, Виктория.

— Да, несомненно. — Она вздохнула, и в голосе ее почему-то прозвучало разочарование. — Не поймите меня превратно, но мне известно, что большинство мужчин женятся вовсе не ради любви. Они вступают в брак по необходимости: например, чтобы обеспечить себе наследника, чтобы завладеть чужим состоянием, или же пытаются получить и то и другое одновременно.

— Я всегда считал любовь слишком туманной и совершенно недостаточной причиной для того, чтобы предпринимать серьезные шаги.

Виктория разглядывала его сквозь опущенные ресницы:

— Ваши слова звучат цинично, милорд, но надеюсь, они вполне уместны в устах человека, который стремится всего-навсего к незаконной, скандальной связи.

Лукас печально покачал головой:

— Боюсь, вы сами себе противоречите, Виктория. Вы запретили мне делать вам добропорядочное предложение и тут же, не переводя дыхания, упрекаете меня в цинизме потому, что я мечтаю хотя бы о связи с вами.

Виктория пробормотала весьма неуместное для леди ругательство.

— Вы правы, — уступила она, — если бы у меня не было приданого, все было бы гораздо проще. Аннабелла говорила мне, что я слишком придирчива, даже подозрительна.