—Но не такой красивый, как ты. Я рядом с тобой, — пробормотал он хриплым шепо­том, — ласкать тебя — это все, чего я хочу.

Посмотрев ему в глаза, она прочла молчали­вую мольбу. Пламя желания обжигало и мучи­ло ее. Ей необходимо ощущать его руки, губы. Она чуть заметно кивнула. Он обнял ее за плечи. Дженни пришла в восторг от легкости, с какой он поднял ее. Будто воробья. Люк посадил ее к себе на колени. Она уткнулась лицом ему в грудь. Под ее ладонью сильно сту­чало сердце мужа. Его ритм смешивался с рит­мом ее сердца.

Какой гладкий подбородок, подумала Джен­ни, когда он потерся о ее щеку. Его руки скользили по спине, притягивая к себе.

—Позволь мне только минуту подержать те­бя.

Она прижалась носом и ртом к горячей ко­же. Какое наслаждение вдыхать запах леса, ок­ружавшего их, теплой земли, жизни. Она раз­двинула губы и провела кончиком языка по его коже. Чувствовался слабый привкус соли.

Он застонал, повернулся к ней и поцеловал голое плечо. Потом, чуть отодвинув ее, медленно-медленно проскользил руками вверх, от предплечий к плечам и шее. Обхватил ладонями ее щеки. Взгляд темных испытующих глаз пере­ходил ото рта к носу, к волосам, ко лбу. И на­конец остановился на глазах.

У нее возникло чувство, будто она качается на качелях на краю пропасти, где внизу кипит страсть. Но она не боялась ужасной высоты, она хотела упасть прямо в его чувственные объятия, утонуть в полуночной тьме глаз.

Дыхание стало прерывистым. Грудь вздыма­лась и опускалась со все растущей жаждой. Со­брав в кулак полы его рубашки, Дженни ре­шила, что больше не в силах ждать его поце­луя. Она потянулась к нему, готовясь прижать­ся к его рту. Быстрым и сильным движением Люк положил ее спиной на траву и навис над ней.

У нее от удивления и разочарования пере­хватило горло. Ей необходимо ощущать его гу­бы на своих. Она должна чувствовать его вкус. Сейчас.

—Поцелуй меня, — прошептала она, не ис­пытывая ни капли смущения, услышав разоча­рование в собственном голосе.

—Еще нет. — Он водил подушечками паль­цев по ее скулам. — Не надо торопиться. От ожидания все будет только лучше.

Дженни старалась расслабиться. Но больше всего ей хотелось прижать Люка к себе и бес­конечно целовать и ласкать.

Его пальцы легко пробегали по внутренней стороне предплечья. Это прикосновение вызы­вало мучительное наслаждение, пронизывающее все тело. Она закрыла глаза и с удовольствием ощущала дрожь, пробегавшую по ее плоти. Дол­жно быть, это самое удивительное мучение, ка­кое только можно представить.

Его рука опускалась ниже, ниже, пока боль­шой палец не застыл на груди. И моментально соски превратились в камушки, выпиравшие из лифчика и тонкой ярко-синей ткани топика. Джен­ни слышала, как все прерывистее становится его дыхание, но не открывала глаз. Не видя, она не могла предсказать его следующее дви­жение. И в то же время знала, что он следит за малейшей реакцией ее тела. Если он сейчас не поцелует ее, то она умрет.

Его ладонь осторожно заскользила по ее груди. Лицо совсем рядом, сладостное дыхание ласкает ее щеку. Дженни сдерживалась, стараясь молчать, не просить его поцелуя. И боролась с собой, чтобы не поднять веки. А как отчаянно хотелось видеть пламя, которое, она знала, пы­лает сейчас в его глазах.

Он провел губами по ее подбородку. Она чуть не вскрикнула и потянулась губами к его рту. Но он оказался быстрее. И когда он поце­ловал шею, дрожь сотрясла каждый сантиметр ее плоти. Поцелуи прокладывали огненную до­рожку по всей груди.

Наконец, когда она не могла больше выносить тяжелое томление в глубинах своего суще­ства, Дженни открыла глаза. Поднялась, пере­плела пальцы у него на затылке и приоткрыла рот.

Люк хотел прошептать ее имя, но успел произнести только первый слог. Их губы со­мкнулись. Огненный взрыв пронзил Дженни до самых пяток.

Не успела Дженни сообразить, что происхо­дит, как рубашка Люка оказалась полностью расстегнута, а она перебирала волоски на ши­рокой мощной груди. Ее топик легко сосколь­знул с тела, кружевной лифчик был уже на земле.

Его рука мягко скользила по ее животу, проникнув под пояс джинсовых шортов. Кон­чики пальцев проследили тонкую линию резин­ки трусиков. Она стонала, побуждая его про­должать. Вот он расстегнул пояс, опустил мол­нию на шортах, распахнул их.

Не сознавая, что делает, Дженни изогнула бедра и медленным движением, полным стра­сти, приблизила свое тело к его пальцам. Глаза у него расширились. Он громко втянул воздух.

Загородив собою солнце, наклонился и по­целовал ее в губы. Его пальцы описывали кро­хотные круги вокруг пупка. Дженни таяла от его прикосновений. Она положила ладони на его руки и вела его ниже, ниже, ниже. Их взгля­ды были прикованы к этому чувственному путе­шествию рук.

На какую-то долю секунды Люк остановил­ся. Она поймала его взгляд и увидела в его глазах мольбу о прощении. Дженни нахмури­лась. Что-то порвало тонкую натянутую нить, которая секунду назад связывала их, делала Джен­ни и Люка почти одним существом.

—В чем дело? — спросила Дженни. — Что-то случилось?

—Нет, ничего.

Два коротких слова, казалось, причинили ему физическую боль. Чувственный туман, об­волакивавший ее мозг, быстро испарился. Люк явно избегал ее взгляда.

—Люк?

Он по-прежнему отводил глаза.

—Ничего, — повторил он. Люк явно силил­ся вернуть жар страсти, который окутывал их, точно толстый капюшон. Он взял ее руку и на­чал нежно целовать пальцы. Но ведь было мгновенное колебание, и оно оставило следы. Притаилось, будто грозовые облака на горизон­те. Последнее место, до которого дотронулся Люк, прежде чем замер, — нижняя часть ее живота. Сомнения насчет ребенка — вот что заставило его остановиться! Дженни в этом не сомневалась.

—Ничего не получается. — Она выдернула свою руку и попыталась сесть.

—Дженни, подожди. — Он наклонился над ней. Тяжесть его тела не давала ей подняться. —Я хочу, чтобы получилось. Мы можем сделать так, чтобы получилось.

—Разве ты не видишь, что это невозможно? — закричала она, стараясь как можно быстрее одеться.

Откуда взялись эти идиотские слезы? Джен­ни смахнула одну, самую крупную.

—Мы ничего не можем сделать. У нас ниче­го не получится, — дрожащим голосом продол­жала она. — Пока отцовство ребенка под во­просом.

—Тут нет вопроса. — В черных глазах сверк­нуло упрямство.

Чириканье птиц подчеркнуло напряженное молчание.

—Я вижу сомнение в твоих глазах, — спо­койно сказала Дженни. — Вижу его на твоем лице. Ради Бога, пойми: ты не можешь кос­нуться меня без того, чтобы тебя не начало грызть сомнение. Ты не умеешь скрывать свои чувства. — Она с минуту изучала его лицо. — Если хочешь, можешь лгать себе. Мне солгать ты не можешь. Я читаю тебя как книгу.

—Ты всегда читала меня как книгу. — Он выглядел таким убитым, что у Дженни разры­валось сердце.