—Полагаю, он так хотел. — Люк снова по­жал плечами.

—Не понимаю. Он поссорился с отцом? Или с тобой? Что все-таки произошло?

—Я скажу тебе, что произошло: он…

Люк оборвал предложение, будто срезал окончание ударом мачете. Боль застыла в его глазах. Затем он глубоко вдохнул.

—Чад узнал о нашей свадьбе пять месяцев назад, когда вернулся из путешествия по Евро­пе. Вроде бы он ничего не имел против твоего замужества. А может быть, и имел. По правде говоря, меня не интересует, одобрял он или не одобрял наш брак. Но если тебе любопытно, почему он так стремительно оставил «Прентис -Маунтин», почему так долго отсутствовал или почему не звонил и не писал нам, то, по-мо­ему, лучше задать эти вопросы Чаду.

На лице никаких эмоций. В маленькой речи выверено каждое слово.

Дженни поставила на стол локти и уперлась подбородком в ладонь.

—Надеюсь, ты не станешь возражать против одного наблюдения. Кажется, ты не очень лю­бишь своего брата…

—На самом деле я возражаю! — Он встал, взял свою тарелку, стакан и вилку с ножом, сполоснул, открыл посудомоечную машину.

Молчание становилось гнетущим.

—Прости, — проговорила она, — я не хоте­ла тебя обидеть.

—Ты меня не обидела. — Он выключил кран с водой. — Только… — Люк замолчал, ук­ладывая вилку и нож в отделение для прибо­ров. — Понимаешь, Чад — это Чад. Он такой, какой есть. Он не может измениться. Ты сама все увидишь, когда проведешь с ним больше времени. Или, может быть, не захочешь видеть, — тихо пробормотал он в заключение.

Еще одно замечание про себя. Дженни бы­стро знакомилась с манерой мужа вести разго­воры.

—Факт заключается в том, что Чад — это наша семья. — Он повернулся к столу и взял тарелку с колбасным хлебом. — По-моему, не имеет значения, нравится он мне или нет.

—Конечно, имеет! — возразила Дженни. — Человек не может предвидеть, в какой семье он родится. Но ты определенно должен иметь пра­во выбора, с кем проводить время. Или с кем вместе работать. Или с кем вместе жить. — Джен­ни взяла влажную тряпку и вытерла со стола, затем посмотрела на Люка. — Я не понимаю, почему двое мужчин, которые явно недолюбли­вают друг друга, предпочитают находиться в од­ном доме. Каждый вечер я сижу за обедом с ва­ми обоими. И вижу, что вы почти не разгова­риваете, почти не смотрите друг на друга. — Она стряхнула крошки с тряпки в мусорное ведро и, аккуратно расправив, положила ее воз­ле раковины. — Я могу понять, что будут опре­деленные трудности — надо вместе работать, поскольку вы два равных владельца курорта, — но…

—Я один владею лыжным курортом.

Он произнес это так громко, что Дженни вздрогнула. Ее удивило выражение досады в со­щуренных глазах мужа.

Она сразу же вспомнила саркастическое за­мечание Чада, что Люк принимает окончатель­ное решение в делах, касающихся курорта. Оче­видно, что владение курортом — болезненный вопрос для обоих братьев.

—Но до тех пор, пока Чад хочет здесь рабо­тать, для него всегда будет рабочее место. Об этом я позабочусь. Потому что, как я уже ска­зал, он — член моей семьи. А мы заботимся о своей семье. Это традиция Прентисов.

Он с такой силой грохнул миску с овощами об полку, что банка с морковным соком под­прыгнула.

—И тебе лучше не думать, будто брат и я испытываем за обедом некоторую неловкость из-за того, что между нами сидишь ты. Женщи­на, которая носит ребенка одного из нас.

Он вышел из кухни, что-то пробормотав про писанину, которой надо заняться. Униженная Дженни осталась в кухне.

Утонув в чернильной темноте, он наблю­дал за спящей. Разметавшиеся по подушке во­лосы в свете луны отливали золотом. Если по­дойти ближе, можно почувствовать их аромат. Такой запах свойствен только Дженни. Ему от­чаянно хотелось погладить эту алебастровую ко­жу, поцеловать алые полные губы.

Она принадлежала ему.

Дженни спала на спине, закинув одну руку за голову, а другую держа под персикового цвета одеялом. Тихонько вздымалась и опускалась грудь. Над бровями выступили бисеринки пота. Он с трудом подавил желание подойти ближе к кровати.

Из-под одеяла выглядывала прикрытая шел­ком грудь, коричневый сосок чуть темнел сквозь тонкую ткань ночной сорочки.

Она принадлежала ему.

Люк скользнул взглядом к окну, где ночной ветерок шевелил занавески, но тут же снова уставился немигающими глазами на лежавшую на спине женщину.

Он хотел это сделать. Он должен это сде­лать. Откинуть одеяло, подмять под себя ее те­ло, сорвать с молочных плеч тонкие бретельки ночной сорочки и целовать каждый сантиметр обнаженной кожи. Он должен заставить ее вы­крикнуть имя мужчины, которого она любит. Которого она хочет. Его имя. Он мог заставить ее признаться, что она его хочет. Он делал это раньше, он может сделать это снова.

Она пошевелилась и тихо вздохнула. От это­го звука у него вспотели ладони. Рот наполнил­ся слюной, когда он представил наслаждение, какое получит. Потому что она будет его. В конце концов она будет принадлежать ему.

Проклятие! Она принадлежала ему! И снова будет принадлежать. Даже если для этого надо лгать, обманывать, воровать. Она будет его.

И все, что можно получить вместе с ней, бу­дет его.

* * *

На следующее утро Дженни надела ярко-си­ний топик на бретельках и белые джинсовые шорты.

После тяжелого сна прошлой ночи чувство­валась легкая усталость. Она вертелась и воро­чалась, резкие слова Люка эхом снова и снова звучали в голове.

Как можно было забыть, что это она причи­на раскола в отношениях братьев? Женщина, беременная от одного из этих мужчин.

Дженни протерла губкой лицо, почистила зубы, пробежала расческой по волосам. Между бровями пролегла морщинка. Пожалуй, стоит хотя бы чуть тронуть тушью ресницы.

Может быть, ей уехать? Она нашла малень­кий тюбик бесцветной губной помады. Может быть, братьям Прентис будет лучше без нее?

Но куда она поедет?..

Дженни провела пальцем по губам. И тут же голову заполонили мысли о Люке и вчерашнем поцелуе. Дженни вздрогнула, вспомнив ощуще­ние от его густых шелковистых волос между своими пальцами.

Да, он притягивает ее. Чувство удивитель­ное, замечательное. Но это потому, что он словно излучает страсть. Желание, которое ис­пытывает к ней. И это привлекало ее больше всего. Сомнения нет, вчера он невероятно сильно хотел ее. Он дрожал от усилий обуздать свое чувство. Мысль о том, что мужа так страстно тянет к ней, будоражила Дженни. Не стоит себя обманывать.

Но ее тревожила глубоко спрятанная в Люке ярость. Она видела, как он чуть не взорвался в больничной палате, когда Чад заявил, что он отец ребенка. И как вчера вечером вспыхнул от гнева перед тем, как ушел к себе в кабинет.