Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жуга молчал. Крутился, поскрипывая, красный круг. Реслав со страхом вдруг вспомнил слова Жуги, сказанные им на дубовой поляне: «Иначе ты не пришла бы ко мне в моём последнем сне». Тогда он думал, что речь идёт о сновидении этой ночи, но теперь Реслава пробрала дрожь. Последний сон!
Смерть.
Реслав раньше не мог взять в толк, как Жуга спасся от мести валашских горцев, но сейчас вдруг воочию представил, как била, навалившись, чужеродного паренька разъярённая толпа и как тот выкрикнул в отчаянии последний наговор, и эхо долго носило меж горных вершин его предсмертный крик.
Реслав закрыл глаза, но почти сразу открыл их вновь. Проклятый диск не давал сосредоточиться, хотелось смотреть и смотреть. Реслав облизал пересохшие губы, сглотнул. Язык ворочался во рту, словно ватный.
– Не смотри на всяких недоучек. – Тотлис махнул рукой на Реслава. Голос его мягко увещевал. – Я давно слежу за тобой. Ты – единственный, кто достоин быть моим учеником. Тебя слушаются птицы и звери, ты – чародей, владеющий тайной молитвой целебных трав – это от Бога! Но я, – голос его зазвенел торжествующе, – я, Тотлис-маг, познавший силу земли и минералов, сам выбираю себе богов! Именем твоим заклинаю тебя, Ваха-рыжий, иди со мной! Кевата-риха!
Воцарилось молчание, лишь потрескивали, догорая, поленья в камине. И вдруг… Жуга рассмеялся. Звякнул цепью, переступил с ноги на ногу.
– Так вот ты каков, Тотлис-маг! – тряхнув кудлатой головой, сказал он. – Складно врёшь! Верно, я помню, кто вернул меня оттуда. Но я ещё помню, как я попал туда. Дважды ты прикрывался мною, обделывая свои грязные делишки, – хрипло продолжал Жуга. – Мара, Ганна… Скольких ещё невинных девушек ты обескровил ради своего молодильного зелья, проклятый паук?! Видно, много платили тебе городские богачи!
Тотлис изменился в лице, побагровел, недоумённо покосился на крутящийся диск – Жуга вовсе не выглядел заворожённым.
– Ты верно подгадал: скоры волохи на расправу… А только и я тогда верные слова нашёл, видно, и смерть вспять повернула. А кто мне помог, это не твоё собачье дело. Ты…
Тотлис вскинул руки, сплёл пальцы в решётку.
– Именем Малха, Вехеора и Аваса приказываю тебе, Ваха-рыжий, замолчи! – вскрикнул он.
– Ты дурак, Тотлис! – усмехнулся Жуга. – Думаешь, меня остановят эти травки и твой дурацкий зелёный кругляк? Смотри же! Алахойста! – крикнул он, и цепи, державшие его, со звоном лопнули.
Маг смотрел на него в немом изумлении. Жуга выпрямился – худой, страшный. Огонь из камина отбрасывал на стену его колышущуюся тень.
– Я не Ваха, – сказал он. – Когда-то меня и вправду звали Ваха-рыжий, но это имя умерло вместе со мной, а нового не знаю даже я сам. Я Жуга! Жуга! – Он взмахнул руками. Обрывки цепей взметнулись двумя серебристыми змеями.
Тотлис взвыл и кинулся вперёд.
– Арета-эхистера! – вскричал он, и Жугу отшвырнуло обратно к стене, ударило с такой силой, что он замешкался на миг и оглушённо затряс головой. Маг поднял руки, готовясь нанести решающий удар, но в этот миг – где только прятался? – выпрыгнул, налетел рыжий когтистый вихрь, вцепился Тотлису в лицо.
Сажек!
Маг вскрикнул и замахал руками, отбиваясь. Жуга меж тем поднялся, волоча обрывки цепей, встал, выпрямился. Из носа и ушей его текла кровь. Тень за его спиной, казалось, стала ещё больше, извивалась, дёргалась, взмахивая цепями.
– Крул! – вскричал Жуга. Котёнок метнулся в сторону, выглянул опасливо из-за стула. На лице Тотлиса отразился ужас – он не мог больше говорить!
Маг заметался, ринулся было к столу, где лежал короткий бронзовый меч, но руки Жуги уже взвились в диком танце, плетя невидимую сеть, цепи кружились вокруг него серебристым куполом, расколотое звено чиркнуло по щеке, пустив бежать ещё одну струйку крови. Ещё несколько взмахов – и Тотлис мешком рухнул на пол, спелёнутый по рукам и ногам.
Жуга сжал кулаки. Пальцы его светились.
– Вот и всё, Тотлис-маг, – тяжело дыша, сказал он. – «Сам себе бог!» Тебе нечему меня учить. Ты разменял свой дар на менки, жалкий крохобор, ты никому больше не причинишь зла. Я, Ваха-рыжий, прошедший смерть, пляшущий в огне, именем твоим проклинаю тебя – сгинь!
Жуга воздел руки и, как тогда, в горах, выкрикнул одно-единственное слово, потонувшее в грохоте камней. Пальцы его разжались.
Башня зашаталась, посыпалась штукатурка. Длинная трещина прошла по потолку, и огромный кусок комнаты вместе с камином, столом и лежащим на полу магом рухнул вниз.
Реслав разинул рот: башня замка раскололась пополам!
Некоторое время ещё катились камни, шуршала щебёнка, затем шум стих. Вместо стены мерцало чистыми звёздами ночное небо. Реслав, Жуга и Балаж оказались стоящими на небольшой площадке меж двух дверей. Факелы погасли, воцарилась темнота.
Жуга опустил руки, стоя на краю. Молчал. Шли минуты.
Неожиданно в тёмном воздухе перед ним облачком заклубилась серебристая пыль, сложилась в неясный силуэт, замерцала.
– Ты пришёл, – хрипло сказал Жуга, – или мне это только кажется?
– я здесь, – подтвердил бесплотный голос.
Жуга постоял в молчании, улыбнулся криво.
– Ты с самого начала обманул меня, явившись в женском обличье, – сказал он. – Но теперь я знаю твоё имя. Ты – Амброзий, бог великого древнего народа с запада.
Пылинки заискрились ярче, и в воздухе у обрыва возникла фигура древнего старца в плаще, с посохом в руке. Белая борода ниспадала до пояса, в складках развевающейся одежды пряталась темнота.
– Да… Ты прав, – произнёс он. – Это одно из моих имён.
– Я больше ничего не должен тебе, – сказал Жуга. – Моё возвращение оплачено сполна.
– Это так. Хочешь теперь узнать своё имя?
Жуга помолчал.
– Нет, – наконец ответил он. – Узнать его от тебя – значит опять стать твоим должником. Придёт время, и я его узнаю сам. Скажи лишь, я угадал настоящее имя Тотлиса?
– Да. Его звали – Рохобор.
– Я найду Мару?
– Мара мертва.
Жуга вздрогнул, промолчал.
– Не хотелось верить, – проговорил он, – но раз так… Что ж, прощай.
– Прощай, – ответил старик. – Теперь тебе не нужна свирель, чтобы меня позвать. Сохрани её для других. Возможно, наши дороги ещё сойдутся… когда-нибудь…
Фигура его стала прозрачной, пыль рассеялась, и воцарилась тишина.
Древний бог ушёл.
* * *
Первым делом Жуга поднял и раздул факел, потом разыскал в одном из сундуков большущие кусачки с длинными ручками, освободился от цепей, срезал наручники с Балажа и Реслава. Похлопал последнего по щекам, приводя в чувство. Тот застонал, открыл глаза.
– Давно он в обмороке? – спросил Жуга.
– Как загремело, он и откинулся, – сказал Реслав, потирая багровые ссадины