Но я недооценивала гибкость Клео, которой позавидовал бы йог. Кошка без колебаний распласталась на полу и, извиваясь, стала ввинчиваться в узкую щель. Как будто рождение, только наоборот.

Наступившая тишина встревожила нас. Она застряла и не может выбраться наружу. В следующее мгновение из-за высокой диванной спинки мелькнула черная лапка. За ней другая. Два набора когтей уперлись в спинку, и вот уже над ними появилась мордочка, вдвое уже, чем когда мы ее видели в последний раз, глаза полузакрыты, уши плотно-плотно прижаты к голове. В зубах она победно сжимала пойманный носок.

* * *

Заходящее солнце тигровым глазом поблескивало над холмами. Небо порозовело от изнеможения. Накинув кашемировый кардиган, я отбивала куриные грудки. Ризотто из риса было достаточно нейтральным блюдом и не оскорбляло ничьих вкусовых пристрастий, так что в нашей семье его ели все.

Клео подняла нос, полузакрыв глаза, будто знаток вина, оценивающий аромат редкого бордо. Она, не отставая, бегала за мной по кухне, лапкой хватала за лодыжки и попискивала. Это не было мяуканье кошки, выпрашивающей подачку, скорее требовательный голос жрицы, негодующей оттого, что к ее ногам до сих пор не положили жертву.

Я сгребла ее в охапку, прижала к груди и уселась на кухонную табуретку. Клео тоскливо посматривала в сторону курицы, но тут ее внимание привлек мой шикарный кашемировый кардиган. Банальная овечья шерсть Клео не интересовала. Другое дело шерстинки, полученные от коз и подвергнутые долгой и сложной обработке. Она принялась, чавкая, обсасывать шерсть вокруг средней пуговицы.

Этому нельзя потворствовать. Я опустила котенка на пол. Тут же Клео снова вскочила мне на колени. Изображая изголодавшегося льва, она вонзила в кофту зубы. Я попыталась ее оторвать, но подскочила от острой боли: кошка прокусила мне большой палец. Мало того что она испортила кардиган, так еще и во мне просверлила дыру.

Вскрикнув, я прижала к ранке бумажное полотенце, чтобы унять кровотечение. Стив, увидев мое ранение, не особо удивился: Клео отлично удавалось доказывать, что он прав, не питая симпатии к котятам.

Вечером, когда мы сели ужинать, морщина между бровей у Стива стала еще глубже: его поразило, что упрямица Клео не желает понимать слова «На стол прыгать нельзя». Она раз за разом атаковала наши тарелки, не говоря уж о салфетках, солонке с перечницей, ножах и вилках.

У меня горел и пульсировал затылок. Больной палец ныл. Попытка расположить мужа к котенку потерпела крах. Я схватила ее и недрогнувшей рукой заперла в чулане со стиральной машиной.

— Ей там не нравится, — заныл Роб.

— Я не дам ей разрушить нашу жизнь! — крикнула я, стараясь заглушить доносящийся из чулана вой.

Слушая эти надрывные вопли, я поняла, что сейчас сорвусь. Дело было не только в котенке, пальце и муже. Наутро было назначено слушание в суде. Стиву предстояло встретиться лицом к лицу с этой женщиной. Полицейские подтвердят, что она виновна. Ее ждет тюрьма. Я наконец вынуждена буду смириться с тем фактом, что Сэм умер.

Меня била крупная дрожь. Дыхание было поверхностным и частым. «Я больше не стану ее здесь терпеть! Она отправится назад, к Лене!»

Роб уставился в свое ризотто и глотал слезы. «Ты… злая…»

Уронив стул, я выскочила из-за стола и бросилась в спальню. А там, уткнувшись в подушку, заревела во весь голос. Я понимала, что Роб прав, я злая. И не могу держать себя в руках. Плохая мать, отвратительная жена, вообще какой-то недочеловек. Мне хотелось натянуть одеяло на голову и надолго заснуть.

Не удалось: я почувствовала, как детская рука легла на плечо. «Мам, она тебя любит, — раздался шепот. — Вот слушай…»

У меня на шее угнездился меховой комок. Ритмичное утробное мурчанье раздалось прямо в ухе. Низкий, какой-то первобытный звук морского прибоя, шум волн, что накатывались на черные песчаные берега моего детства, шум, который слышит дитя в материнской утробе. Мудрый, вечный, так могла бы звучать колыбельная самой земли или голос Бога.

Говорят, что кошачье мурлыканье оказывает благотворное воздействие на организм человека. Исследованиями доказано, что мурлыканье способно снизить кровяное давление, помогает справиться со стрессом, даже лечит кости и мышцы. Лечебную силу кошек признают сейчас уже многие больницы и дома престарелых: кошки-доктора живут там постоянно, и их используют в лечении больных. Регулярные дозы мурлыканья способны врачевать и сердце. Я слушала гортанную песенку, и грудь постепенно наполнялась жидким медом.

Подпихнув голову мне под подбородок, Клео оглядела меня с материнской тревогой и вдруг, к моему изумлению, ткнулась влажным носом в щеку. Это был, явно и бесспорно, кошачий поцелуй. Свернувшись калачиком на моей шее, кошка вытянула изящную переднюю лапку и сунула ее прямо мне в нос. Я взяла лапку двумя пальцами и стала поглаживать, наблюдая за коготками, которые то появлялись, то пропадали. На сей раз мне не угрожала атака. Подушечки лапок Клео были нежней, чем кончики моих пальцев. Так мы лежали, «взявшись за руки», души наши преодолели межвидовые различия, и не нужны были слова, чтобы понять друг друга.

Я проспала много часов, а когда проснулась, Клео была рядом, она забралась под одеяло, а голову положила на подушку нос к носу со мной. Она явно считала, что находится здесь по праву. Рассматривая ее недвижное тело, остренькие ушки на белоснежной наволочке, слушая безостановочное и такое утешительное мурлыканье, я невольно подумала, что, наверное, еще ни разу, с первого дня сотворения Земли, человек и кошка не спали вот так, бок о бок.

Кошка — это жрица в облачении из меха.

Далеко не сразу поняли люди, насколько им в жизни необходимы кошки. Когда-то в незапамятные времена они, люди, отказались от кочевой жизни, перешли к оседлому существованию и занялись сельским хозяйством. Отныне им куда меньше грозила опасность подвергнуться нападению крупных хищников, и это было одним из важных преимуществ. На протяжении многих поколений люди радовались этому и поздравляли друг друга, не отдавая себе отчета в том, что совсем рядом, в их амбарах и закромах, процветает несравненно более опасный враг. Ничтожный грызун оказался силой куда более разрушительной, чем его отдаленная хищная родня. Полчище мышей могло запросто полностью уничтожить урожай за год, заставляя целые деревни голодать и бедствовать.

Судя по миллионам мышиных и крысиных скелетиков, обнаруженных археологами при раскопках древнеегипетских жилищ, в четвертом тысячелетии до нашей эры люди жестоко страдали от нашествия этих паразитов, не представляя, как им избавиться от этой напасти.

Вокруг поселений кружили дикие кошки, наблюдали за разгулом грызунов и глотали слюнки. Время от времени самые храбрые из них или оголодавшие настолько, что забывали об осторожности, забегали в деревни и охотились на разъевшихся крыс, мышей, а заодно и на змей. Постепенно люди начали осознавать, что вреда от кошек нет никакого. Наоборот, они приносят огромную пользу, поедая вредителей.